Это страшное слово прописка

[sleZka]

​

Пребывание за решеткой, даже самое кратковременное, - довольно тяжкий процесс. Законы зоны суровы, а порой и просто жестоки. Но это настоящие, «железобетонные» законы, или «понятия», как говорят по ту сторону шлюза. Знать и соблюдать тюремные законы необходимо, если человек хочет выжить за решеткой.

Проверка на вшивость

С другой стороны - что такое тюрьма? Скажем прямо - это место проверки человека на живучесть, а точнее на выживаемость в экстремальных условиях. Попав в заключение, человек обязан мобилизовать весь свой физический, интеллектуальный потенциал и вести бесконечную борьбу за выживание. Ведь из СИЗО существует только два выхода - в зону или в морг. В последний, как правило, попадают в результате разборок, самоубийства или несчастного случая. Существует еще третий вариант - подсудимого в зале суда признают невиновным и отпустят домой. Но вероятность столь счастливого финала настолько мала, что мы ее даже не будем рассматривать.

Короче говоря, без проблем топтать зону могут люди рисковые, смелые, с царем в голове. Многим это не по силам. Как говорится - кучеряво никому жить не запретишь. Только не все могут, кое у кого очко играет.

Практически всегда дальнейший статус и условия пребывания арестанта-новичка в уголовной среде зависят от его первых шагов, первых минут нахождения в камере. Всякий вошедший в камеру должен пройти прописку, которая по форме представляет из себя допрос с целью определить, что за человек в «хату» пришел. Ведь людям предстоит какое-то время провести вместе в одном замкнутом помещении, и они не хотят лишних проблем. Например, неделю-другую есть за одним столом с не объявившим свою масть «петухом» чревато неприятностями даже для самых крутых авторитетов. Поэтому так дотошно и расспрашивают новичка в камере.

К прописке, скорее всего, не будут принуждать людей старше сорока лет, явных больных и психов. Пожилому человеку, если за ним не водится «косяков», блатные сразу заявят, что он определяется в «мужики». То есть иногда будет работать на приборке «хаты» и платить в «общак». Заставлять его участвовать в воровских делах никто не будет. Правда, из «мужиков» можно и выбыть, причем с понижением. Если, например, воровать у своих («крысятничать»), слишком много разговаривать и надоедать блатным своими вопросами, а также попасться на связях с операми.

Есть еще одно железное правило - при прописке (да и вообще во время нахождения в камере СИЗО) всегда следует говорить правду. Если даже человек совершил изнасилование, следует заявить об этом прямо и рассказать обо всех обстоятельствах дела. Наверняка найдутся какие-либо смягчающие обстоятельства (исключая случаи изнасилования малолетних). В первом случае братва тщательно перетрет тему (обсудит положение) и сильно прессовать насильника не будет. Сегодня «взломщика лохматых сейфов» (насильника) никто не будет «опускать» и иметь в очко. В худшем случае ему предложат перебраться поближе к параше. Но если выяснится, что «кент» обманул сокамерников с делюгой (преступлением), ему этого никогда не простят.

Так что честно расскажите о себе. Если вы не знаете правил жизни в камере, так и скажите. На вопрос, будете ли соблюдать правила и понятия, лучше ответить «да». Мало кто знает, что по понятиям человек, не прошедший прописку и определенный в «парашники» или «черти», имеет право на вторую попытку грамотно прописаться.

Для этого надо выйти на середину «хаты», вылить на себя ведро воды, прокричать «прощай, параша!» и попытаться пройти прописку снова. На этот раз первоход уже имеет некоторый тюремный опыт и может более достойно ответить на каверзные вопросы сокамерников. «Петух», разумеется, такой возможности не имеет.

Еще один момент. Сегодня, когда рыночные отношения проникли и за стены тюрьмы, встречаются случаи, когда первоходы от прописки откупались, внося несколько тысяч долларов в «общак».

Отмороженный спортсмен

Прописка - важный тюремный ритуал. Ее правила складывались десятилетиями, и на человека, впервые попавшего в камеру, могут произвести устрашающее впечатление.

На первохода могут накричать, несколько раз ударить, будут всячески провоцировать. Но при этом никто не ставит цели нанести новичку серьезные телесные повреждения, скорее это делается в порядке профилактики. Спортсмены, впервые попадающие в камеру, часто воспринимают такие наезды всерьез и устраивают настоящую драку. А это уже серьезный «косяк», за который полагается серьезное наказание.

Лично я своими глазами наблюдал следующий случай. Как-то в нашу камеру определили одного качка-рэкетира. Это был здоровенный парень, профессионально занимавшийся боксом. С бычьей шеей, огромными мускулами, накачанным торсом и одной извилиной, которая, судя по всему, находилась не в башке, а чуть пониже спины. В первый же вечер его попытались прописать. На вопросы качок отвечал туго, но в рамках приемлемого. Практически прописку «бычок» прошел. Для ее завершения один из уголовников, по кличке Скула, несильно ударил спортсмена в грудь. В ответ боксер нанес ему сокрушительный хук справа и ринулся в драку, нанося тяжкие телесные повреждения уркам, которые его прописывали. Трое блатных в результате уехали на больничку. Боксера перевели в другую «хату», но через три недели его там ночью «отпетушили».

«Вторая часть марлезонского балета»

К интеллигентам в зоне отношение в основном терпимое. Им в уголовном мире надо держаться просто, но с достоинством. У сокамерников, как правило, образование неполное среднее. Интересы их очень ограничены - наркота, чифир, порнуха, обмен мнениями об уголовных делах. Поэтому наладить общение можно. Спорить с сокамерниками бесполезно, конфликты с зеками хорошим не кончаются.

Впрочем, интеллигент интеллигенту рознь. Как-то появился у нас в «хате» один субтильный хлюпик, который явно не нюхал параши. Фраерка звали Леня Финкельштейн, и по жизни он являлся типичным барыгой. Имел какой-то бизнес, а в тюрьму попал за махинацию с налогами. Прописку он прошел довольно легко и был определен в «мужики». Но остаться в этой масти Лене было не суждено.

Некоторые исследователи утверждают, что все сто процентов населения планеты Земля страдают психическими расстройствами в той или иной степени. Иными словами, все мы психически неадекватны. Но Леня явно выделялся на этом фоне размахом своего заболевания. Он страдал музыкальной шизофренией в законченной стадии. Каждое утро начиналось с небольшой распевки. Сначала напевались блатные куплеты. Потом Леня плавно переходил к классике и исполнял различные арии. Затем шел резкий переход к белогвардейской тематике. После обеда, стирая в тазике у «тормозов» свои манатки, Леня выдавал все перлы из многосерийного телевизионного фильма про «Трех мушкетеров». Типа «Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс...», «Опять скрепит потертое седло...», «Есть в графском парке черный пруд, там лилии цветут...». А объявляя название песни, обязательно добавлял: «Вторая часть марлезонского балета!»

Блатные были в ярости от такого народного творчества, но поделать ничего не могли. Скажут певцу «заткнись», тот помолчит пару минут и снова начинает: «Кардинал ел бульон с госпожой Эгильон...» или «Констанция, Констанция...». При этом Леня формально никаких тюремных законов не нарушал и наказать его было нельзя. Лафа закончилась, когда Леня, забираясь на свой шконарь, загорланил стремную по тюремным меркам песню:

Закрыв глаза, я вспоминаю о тебе,
Но у меня в душе ты умерла уже.
И не стоит мой... портрет на твоем столе,
который я подарил тебе.
Своей рукой теперь я дергаю... кота,
которого ты любила больше,
чем меня,
Теперь не мне лизать... помаду
на губах твоих,
все превратилось в прах.
Некому мне засадить...
всю аллею цветами
Не с кем в кустах под луной...
обменяться трусами
Некому дать пососать...
чупа-чупс,что в кармане.
С кем же теперь мне пое...ехать к маме.
​

Хотя это была классическая хулиганская песня, в ней имелся ряд скользких, с точки зрения понятий, текстовых моментов. А именно, словосочетания «лизать помаду на губах твоих» и «пое...ехать к маме». И хотя трактовать их можно по-разному, блат-комитет постановил: Леня пропагандирует куннилингус, а также издевается над словом «мать», священным для каждого блатного. Несчастного шансонье стащили с верхней шконки и тут же «отпетушили». Правда, в роли камерного «петуха» Леня пребывал недолго. От всех переживаний у него поехала крыша и несчастного увезли в психушку. Там Леню признали невменяемым и отправили в подмосковный дурдом усиленного режима.

Хотя по жизни он был безобидный чудак. Таких много бывает на зоне, но, как правило, все они заканчивают очень плохо.

Геннадий Сибирцев​

По материалам газеты
"За решеткой" (№10 2009 г.)​