• Телефонные звонки
  • Доставка посылок и передач в СИЗО-1
  • Денежные переводы осужденному
  • Страхование осужденных

ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия

ШеFF Оффлайн

ШеFF

visibility
Регистрация
15 Ноябрь 2008
Сообщения
5,709
Симпатии
102
Баллы
73
Адрес
SmolCity
#1
"ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия"

Адрес: 431150, Зубово-Полянский район, п. Парца, ул. Лесная, д. 7
тел: (834-57) 5-11-04, 5-11-34
e-mail: ik_14rm@mail.ru
 
ШеFF Оффлайн

ШеFF

visibility
Регистрация
15 Ноябрь 2008
Сообщения
5,709
Симпатии
102
Баллы
73
Адрес
SmolCity
#2
ГРАФИК РАБОТЫ

комнат приема, выдачи передач
федерального казенного учреждения «Исправительная колония № 14
Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Мордовия»




Режим работы:
с 08.00 до 18.00
Без выходных

Перерыв на обед
с 12.00 до 14.00



ГРАФИК РАБОТЫ

комнат длительных и краткосрочных свиданий
федерального казенного учреждения «Исправительная колония № 14
Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Мордовия»




Режим работы:
с 08.00 до 18.00
Выходной – воскресенье

Перерыв на обед
с 12.00 до 14.00​
 
nata74 Оффлайн

nata74

visibility
Регистрация
17 Февраль 2011
Сообщения
4,613
Симпатии
313
Баллы
83
Адрес
Подмосковья
#4
Бывшая заключенная мордовской ИК-14 рассказала, что собой представляет эта женская колония изнутри

Наталья МАНУЙЛЕНКОВА,
экс-заключенная ИК-14 (Республика Мордовия)
«Главное, чтоб зэк задолбался, зэк не должен сидеть на месте»


1 апреля 2013

Студентка из подмосковного Селятино Наталья Мануйленкова провела четыре года за решеткой по обвинениям в торговле наркотиками, однако вины она никогда не признавала, даже на суде по УДО. И сейчас, освободившись из мест лишения свободы, продолжает добиваться пересмотра своего уголовного дела. Из четырех лет заключения три Мануйленкова провела в мордовской женской колонии №14 в Парце, в той самой, где отбывают свои сроки Надежда Толоконникова и Евгения Хасис. «Особая буква» уже беседовала с Мануйленковой по вопросу «нарушения» Толоконниковой режима учреждения и ее перспектив на УДО, и прогноз бывшей заключенной, что Толоконникову наказывать помещением в ШИЗО не будут, но УДО ей все равно не светит, полностью сбылся. Сегодня мы решили более подробно узнать из первых рук, что собой представляет мордовский лагерь, ставший, по сути, колонией для политзаключенных (ранее в этом же месте содержалась юрист ЮКОСа Светлана Бахмина).
Материал по теме: «Чтобы получить УДО в мордовском суде, должны быть поощрения за работу на «швейке» или за участие в общественной жизни отряда и колонии — выступления в художественной самодеятельности и так далее.

Я действительно употребляла наркотики и, следовательно, находилась в зоне риска. В том числе в зоне риска однажды быть подставленной и стать еще одной «галочкой» в отчетности по «раскрываемости». Так и произошло: дело против меня было инсценировано и сфабриковано органами. Провокацию преступления, которую они называют «контрольной», или «проверочной, закупкой», запрещает закон, но только так зачастую они и действуют. Это так называемые дела-однодневки, когда все делается за один день — одного человека заставляют спровоцировать другого на совершение преступления, которого он и не собирался по собственному умыслу совершать: например, на покупку наркотиков, — и сразу задерживают «преступника» за сбыт или хранение.
Это позволяет органам статистически отчитываться о борьбе с наркотиками и одновременно ничего не предпринимать для настоящей борьбы с ними, закрывая глаза на реальные каналы поступления наркотиков.
— Тюрьма сильно изменила тебя?
— Знаете, сейчас скажу, наверное, неожиданную вещь, но лично мне тюрьма пошла на пользу, в том смысле, что она разорвала круг общения, и я перестала употреблять наркотики. Я не раскрою особой тайны, если скажу, что наркотиков полно и за решеткой, и кому надо, тот найдет, но я не была особо наркозависимой — употребляла лишь от случая к случаю, поэтому самое важное, что был разорван прежний круг общения и появилось время переосмыслить свою жизнь.
В результате сегодня, когда я вернулась спустя четыре года в родные места, — иных уж нет, а те далече. Кто сидит, а кто и лежит на кладбище. В этом смысле тюрьма мне определенно пошла на пользу.
— Как условно-досрочное освобождение удалось получить?
— Администрация лагеря не возражала — имею благодарности за общественную работу: снимала документальные фильмыв студии колонии о борьбе с наркотиками, писала статьи в тюремные газеты об исправлении — в общем, занималась разной подобной квазитворческой деятельностью. Прокурор, который был против моего освобождения, из-за того что я отказываюсь признавать вину, в последний момент заболел, а его сменщик то ли недоглядел, то ли ему было все равно — в общем, слава Богу, мне повезло.
— Ты веришь в Бога?
— Ну, скажем так, я верующая, но у меня свои представления о религии. Не могу сказать, что я полностью христианка в каноническом смысле слова. Есть слишком много «но»...
— В ИК-14 есть церковь, это, пожалуй, единственная постройка на территории колонии, которая хорошо видна из-за забора…
— Да, это храм Анастасии Узорешительницы. У нас там на самом деле приятно зайти в храм. Я когда на свободе была, то очень редко в церковь заходила. А в колонии да, там часто заходила, там мне было приятно находиться.
Во-первых, там тоже осужденная дневальная есть (ну видно ведь, человек верит или не верит: либо он за поблажки работает, либо он действительно верит в Бога и поэтому при храме) — приятная девчонка, интересно было с ней поговорить. Во-вторых, батюшка был хороший — отец Евгений, но, правда, сейчас настоятель храма поменялся, теперь там отец Александр, но я его не знаю уже.
— Нередко рассказывали такие случаи, когда заключенный что-то скажет священнику на исповеди, а потом об этом узнает оперчасть. У вас не было таких прецедентов?
— Нет, у нас таких случаев не было. Отец Евгений — он был больше на стороне заключенных, чем на стороне администрации. Потому что администрация много чего запрещает. Например, раньше можно было без заявок в храм ходить, а сейчас если пойдешь без заявки туда, то на тебя будет составлен рапорт, что ты в неположенном месте находишься. А отец Евгений постоянно боролся против этого: мол, как так, если человек хочет прийти в церковь по велению души, а его в заявку не внесли… Естественно, что у него конфликты были на этой и тому подобной почве с администрацией учреждения.
Потом есть у нас церковный хор из числа заключенных, отец Евгений всегда ходатайствовал, чтобы участницам благодарности давали, чтоб в УДО это им могло помочь. А если администрация сопротивлялась, мог и в управление пожаловаться. В общем, батюшка такой был боевой. Настоящий. Молодой, лет 35 всего.
Сейчас на повышение куда-то ушел, в тюрьме больше не служит, кажется

Наша 14-я колония, она типа показательная по рейтингу, по всему. Поэтому нашу администрацию проверками особо не запугаешь. 13-я колония (где Зара Муртазалиева содержалась), она через дорогу от 14-й — так на ней как будто вывеска «карантин» над входом прибита. Туда никто никогда не заходит, ни корреспонденты, ни проверки, ни комиссии — никого там не бывает, все идут к нам в 14-ю.
 
nata74 Оффлайн

nata74

visibility
Регистрация
17 Февраль 2011
Сообщения
4,613
Симпатии
313
Баллы
83
Адрес
Подмосковья
#5
Если в кране нет воды
— Говорят, в женской колонии во втором десятке лет XXI века нет горячей воды.
— Ну, вот представьте, нет. Баня раз в неделю — на дровах, что сами нарубили. А работа на промке каждый день. Представьте, синтепон, все это, вся продукция, а кто на меловке стоит?! А воды горячей нет, и в бараках мыться запрещено, типа антисанитарию чтобы не разводили в отрядах. Ну, естественно, женщины все равно моются, потому что только какие-то чушки не будут мыться, и за это на тех, кто моется, надзиратели пишут рапорта. За то, что женщины хотят оставаться женщинами.
То есть помылся в отряде, тебя засекли, увидели либо подсмотрели по видеонаблюдению, что ты с мокрыми волосами идешь, — рапорт, постиралась — рапорт, посушилась — рапорт. То есть там ничего нельзя.
— Там же есть какая-то комната санитарной гигиены для целей помывки?
— Да, есть и работает она до девяти часов вечера, и ходить туда ты можешь только в сопровождении сотрудника, потому что перемещение без сотрудника по территории зоны запрещено (хотя локалки в зонах по закону в РФ давно запрещены, но не в Мордовии).
Вот представьте, в колонии сейчас примерно тысяча человек, половина из них на промке работает в одну смену, вторая половина во вторую (за исключением пенсионеров и инвалидов). Ты должен отработать, сходить несколько раз на проверку-построение, успеть прибраться у себя в отряде, отработать на хозработах, если очередь пришла, и сходить до девяти вечера в «гигиену», но как ты туда пойдешь, если передвижение запрещено? У них нет логики в этом плане вообще: ты должен мыться только в «гигиене», но идти туда нельзя. По правилам ты должен позвонить в дежурную часть, попросить контролера: сопроводите меня в комнату гигиены, и контролер должен сопроводить тебя в комнату гигиены. Тысяча человек в колонии, еще раз говорю, 13 отрядов.
— А стираться тоже нельзя?
— Тем более, конечно! Стираться нельзя по той же самой причине — чтоб не разводить антисанитарное состояние. Сушиться тоже нельзя, потому что это, дескать, непременно спровоцирует туберкулез в отряде. Но возле каждого отряда находится сушилка для белья — веревки просто натянуты, но в отряд нельзя заносить даже полусухие вещи. Но сухими зимой они не смогут быть в любом случае, потому что влага замерзает — законы физики пока никак не подчиняются приказаниям тюремной администрации. А осенью идет дождь, и идет он в Мордовии по несколько дней напролет. Чем тебе поможет уличная сушилка?
Вот есть у заключенной зеленая форма, два комплекта, вот ты одну постирал и ходи во второй месяц, пока дожди не закончатся.
— И что же делают заключенные?
— Да все равно все моются и стираются, несмотря на весь этот бред, просто делают это грамотно. Всегда на «шухере» стоит человек, в задачу которого стоит кричать, если вдруг кто идет, и кричат так, что издалека слышно (смеется). И даже если кто-то не хочет мыться, то «местное самоуправление» его заставляет. Потому что от таких вонючих замарашек и появляются антисанитария и туберкулез, о котором так переживает администрация. То есть эпидемий в колонии нет не благодаря, а вопреки действиям администрации учреждения.
Но надо сказать, что и контролеры бывают нормальные. Ну вот зашли, а ты не успела что-то надеть на себя. Сидишь такая в зеленом пиджаке на голое тело с мокрыми волосами, или с тебя вообще вода стекает, или ты в пене стоишь (улыбается). Бывают нормальные люди, которые понимают, что не мыться нельзя, и они не пишут рапорта. Так брови нахмурят и уходят.
А бывают и сотрудники, которые специально «ищут рапорта», то есть ходят под окнами, караулят, когда кто-нибудь пойдет мыться. У них норма по рапортам: если рапортов мало — надо сделать больше. Смене дают такое задание на летучке: вы должны принести столько-то рапортов, и неважно, каким образом вы это сделаете. Палочная система...
— Выше мы говорили о холодных зимних платках. Допустим, они обосновали, что мыться нельзя, потому что это провоцирует антисанитарное состояние, хотя все наоборот, но платки-то почему нельзя?
— Потому что существует «форма установленного образца для осужденных женщин». У нас висит в каждом отряде два плаката, один — с летней формой, другой — с зимней. Серый уставной платок, зеленое пальто, зеленые брюки и черные ботинки — вот так все и должно быть. Они ходят и смотрят, если ты надела теплый платок, то могут подойти и сказать, чтобы через две минуты этот платок был сдан ответственному сотруднику. У тебя забирают этот платок и показывают на плакат.
— Мда-а-а…
— Ну, правда, иногда в особые морозы всем или людям с заболеваниями разрешают под уставной платок поддевать теплый, но чтоб человек от плаката все равно не отличался! Или, допустим, в 14-й колонии можно в брюках ходить, то есть у тебя есть выбор — юбка или брюки, а на «двойке» в соседнем Явасе (в ИК-2, которая для рецидивисток и… матерей с детьми!) только юбки. То есть ты не имеешь там права зимой в 30-градусный мороз на построении быть в брюках, ты должна быть только в юбке, ибо брюки выдаются только и исключительно, чтобы шить на промзоне. Так что в некотором смысле у нас немного получше, чем там.
«Главное, чтоб зэк задолбался»
— Какие еще «развлечения» устраивает администрация заведения для заключенных?

— Зимой чистим снег, плац должен быть стерильным, он как священное капище. Когда выпадает снег (а бывает, что выпадает по 20 сантиметров в сутки), с шести утра перед зарядкой зэчки начинают все сметать — и появляются большие кучи. Эти кучи несут в сумках (носилок нет) к туалету в жилой зоне, это самое «невидное» место для любых комиссий и проверок, туда все наваливается, и получается огромная куча снега.
Через несколько дней, естественно, говорят, что эту кучу тоже нужно убрать, чтобы жилзона была совершенно пустой и чистой. И все это переносится на промзону — еще метров на 200 дальше. Каждая осужденная берет сумочку — баулы такие, знаете, рыночные, клетчатые. Можно один баул со снегом вдвоем тащить, можно в одиночку. Лопатами снег загружается в баул, и все — понесли. Снег оттаскивается к туалету на промзону, туда комиссии вообще не доходят.
— Зачем все это?
— Главное, чтоб зэк задолбался, зэк не должен сидеть на месте (смеется).
— То есть, по сути, в администрации никто и не хочет, чтобы прислали трактор или грузовик за снегом, иначе придется придумывать новое занятие для зэков?
— Конечно. Зимой носим снег, а летом щиплем траву руками, потому что газонокосилки, естественно, нет, косы нет, а трава растет, и у нас должен быть аккуратненький газон. И везде, где в колонии растет трава, ее надо выщипать руками.
Однажды, когда мы ждали бывшего директора ФСИН России Реймера, решили, что на газоне нужно сделать мордовские узоры из земли, и всем пришлось перетаскивать дерн с одного места на другое: где была трава — нужна была земля, а где была земля — нужна была трава. И вот вся зона этим занималась.
— И как, получились узоры?
— Конечно, прекрасные мордовские узоры. Мы тогда за десять дней ремонт во всей колонии сделали, не то что узоры. Но Реймер так и не приехал (смеется).
— А осенью и весной что для вас придумывают?
— Ну как же! Осенью и весной задача номер один — это вычерпывание луж. Когда идут дожди, асфальт на плацу должен быть чистым и сухим — ну не то чтобы совсем сухим, но лишь слегка влажным. Поэтому берутся совочки для уборки мусора и вычерпывается вода. Всей зоной. А так как асфальт когда клали, его только ручными катками закатывали, естественно, асфальт бугристый и неровный. Поэтому процедуры вычерпывания луж повторяются через каждые полчаса заново.
— Мордовская ОНК к вам заходит?
— Пустая формальность. Если правозащитник приезжает действительно посмотреть условия, он не пойдет туда, куда его поведет администрация. Могу сказать, куда надо сходить инспекции: у нас в колонии в жилой зоне находится общественный, такой классический деревенский туалет, а через десять метров от него находится пекарня, где пекут хлеб и булки не только в зону, но еще и за зоной его продают. И ты стоишь где-нибудь посредине, и смотря с какой стороны ветер подует: с этой стороны подул — булками запахло, с этой стороны ветер — понятно чем.
Где логика в таком расположении объектов? Зачем строить туалет рядом с пекарней или пекарню рядом с туалетом?! Поэтому если будете с проверкой в ИК-14 — не идите, куда вас ведут, сходите проверьте, где там туалеты находятся…
— А в бараках туалеты есть? Или все удобства только на улице возле пекарни?
— В каждом отряде есть туалет, но туда никто почти не ходит днем. Почему? Потому что если какая-то очередная бессмысленная комиссия, то в «отрядном» туалете должно пахнуть хлоркой, и только хлоркой, а вы представляете, 100 человек в отряде?! Поэтому большинство ходит в этот уличный туалет, а те, кто в смену на промке, — в свой «промышленный». Ну а ночью пользуются теми, которые в отряде, да. Ночью комиссий, к счастью, не бывает.
«Чтобы не было туберкулеза, воруем ложки»
— Как с медицинской помощью в учреждении?
— Очередь отстоишь, таблетку от головы дадут, при них выпьешь и пойдешь дальше. Если с воли засылают какие-то специальные лекарства, то нужно, чтобы был приложен сертификат препарата, документ из аптеки — чек, что лекарство было куплено в аптеке, а не абы где. И когда все это присылают, лекарство попадает к местным медикам, у которых твой препарат и хранится, и принимаешь ты его только из их рук.
— Как насчет туберкулеза?
— Туберкулез гуляет, ну вот сейчас, может, поменьше, а летом сильно гулял. У нас по «скорой» увозили людей. Температура у человека держится, всем же сначала плевать, а потом бац… и распад легких. Раз в полгода машина приезжает, делают флюорографию, но с нее толку нет. У одной из девушек, у которой распад легких был, — ей сделали флюорографию, но она ничего не выявила. А буквально через месяц у нее температура, и увезли ее в тубанар.
— Туберкулезных больных в какой-то один отряд распределяют?
— Нет, куда попадут, они есть во всех отрядах.
— А почему администрация их не собирает в один отряд?
— Потому что это «вылеченный» туберкулез. Потому что единственное место в мире, где вылечивают туберкулез, — это ЛИУ-3 Мордовия (лечебно-исправительное учреждение. — Ред.), через которое все туберкулезные заключенные, прежде чем попасть в обычную мордовскую колонию, проходят. Там так и говорят: «излеченный туберкулез».
И более того, если раньше ты в отряде имел свою ложку, свою кружку, свою тарелку и ты все мыл сам, то теперь это все запретили. Ты идешь в общую столовую, тебе выдают поднос и в казенные тарелки накладывают казенную еду, льют компот в казенные кружки, дают казенные ложки. Но! Вы же помните, что в колонии нет горячей воды, поэтому «хозовская» посуда моется только холодной водой. У них вроде есть какая-то дезинфицирующая жидкость, но тем не менее. Естественно поэтому, что ложки воруют, — потому что, извините, «туб»! ВИЧ ладно, он не передается, но «туб»…
— А домашние животные были у вас там?
— Да, кошки, они сами к нам приходят в добровольное заключение (смеется). Их потом периодически отлавливают и в мешки собирают на вынос за территорию. Кошачья охота происходит так же по «палочному» принципу: чтобы к вечеру у каждого ответственного сотрудника, которому поручено, было по три пойманные кошки и ни кошкой меньше. Тут начинается настоящая пионерская зарница. Девки бегают с котами за пазухой, прячут их от облавы. Заходят сотрудники и котов ищут, где они обычно бывают, — а котов нет. Они в одну секцию, а ты с этим котом в другую, или спрячешь его в коробку, если вынести не успели. И водичкой его поливаешь, чтоб вылизывался — пока вылизывается, молчит, а ты сидишь такая улыбаешься с невинными глазами и молишься про себя: «Только молчи, гад, только молчи!..»

Материал подготовили: Алексей Барановский, Александр Газов
 
nata74 Оффлайн

nata74

visibility
Регистрация
17 Февраль 2011
Сообщения
4,613
Симпатии
313
Баллы
83
Адрес
Подмосковья
#6
В Мордовии уволили главу колонии, ФСИН выявила использование рабского труда


Федеральная служба исполнения наказаний сняла с должности начальника мордовской колонии ИК-14 Юрия Куприянова. Скрытая проверка показала, что в колонии используется рабский труд осужденных женщин, сообщает "Говорит Москва".
Замглавы ФСИН Валерий Максименко рассказал, что проверку провели после обращения одной из заключенных. Сотрудники колонии пытались препятствовать ее проведению.
С учётом того, что ранее проводимые проверки ничего не давали, потому что те видеоархивы, которые присылали, на них ничего не было, была сделана внезапная скрытая проверка. Туда выехали представители центрального аппарата ФСИН без уведомления руководства местного. Зашли в колонию и попытались ознакомиться с видеоархивом. Было предпринято сопротивление. Видеоархив стал уничтожаться прямо у них на глазах. И в дежурной части, и в центральном управлении стирались, удалялись файлы. Выяснилось, что людей заставляли работать с 7 утра до часу ночи каждый день. Обшивались левые заказы, непонятно, какие, от коммерсантов, которые шли потом на продажу, — рассказал Максименко.​
Участница Pussy Riot Надежда Толоконникова в 2013 году объявляла голодовку с целью привлечь внимание к использованию рабского труда в колонии. Она отбывала тогда наказание за панк-молебн "Богородица, Путина прогони". ФСИН до этого момента не предпринимала никаких действий, даже несмотря на показания правозащитников.
 
nata74 Оффлайн

nata74

visibility
Регистрация
17 Февраль 2011
Сообщения
4,613
Симпатии
313
Баллы
83
Адрес
Подмосковья
#7
МОРДОВИЯ
В ШИЗО без трусов, сжигание котят в кочегарке и отрубленные пальцы

Февраль 04, 2019

Продолжаем цикл материалов, посвященных нарушениям прав осужденных в мордовской колонии №14.
В конце декабря прошлого года УФСИН подтвердила информацию о рабском труде осужденных женщин — под стражу был взят исполняющий обязанности начальника колонии Юрий Куприянов.
В конце января правозащитная организация "Зона права" получила еще три обращения о невыносимых условиях содержания в ИК-14.
Сегодня мы публикуем монолог бывшего замминистра инвестиционной политики Саратовской области Гелены Алексеевой.
В 2013 году она была осуждена на три с половиной года за пособничество в покушении на коммерческий подкуп.
С марта 2014-го по май 2015 года Алексеева отбывала наказание в ИК-14 в Мордовии.



С ЧЕГО ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ

— Я из Саратова, занимала пост замминистра инвестиционной политики области. Я из хорошей семьи: дома все в порядке, я не бомж, не пьяница. Наверное, для таких личностей, которые в жизни уже чего-то достигли, достаточно продолжительное время служили государству, очень тяжело получить именем Российской Федерации наказание — просто выжить. У меня высшее юридическое образование, я очень долго работала юристом государственником, в суде защищала себя сама. Естественно, все права и обязанности, в том числе государственных служащих, коими являются сотрудники УФСИН, мне тоже очень хорошо были понятны.



Еще в СИЗО тебя выводят из камеры и не говорят, куда ты едешь​
С чего начинается путешествие в ИК-14? С того, что еще в СИЗО тебя выводят из камеры и не говорят, куда ты едешь. Об ИК-14, о мордовских лагерях (там три женские колонии) начинаешь узнавать еще с того момента, как ты приехал в СИЗО. С тобой начинают работать определенные личности, которые рассказывают, что ты обязательно поедешь в Мордовию. Сначала это воспринимается как определенное запугивание. Но когда девочки узнают, что едут в Мордовию, то многие вскрываются, делают все, что угодно: заболевают, глотают гвозди — чтобы только туда не приехать. Эта слава очевидна и понятна, особенно после письмаНади Толоконниковой.

Когда девочки узнают, что едут в Мордовию, то многие вскрываются​
Что начинает удивлять по приезду в ИК-14, в первую очередь? Сначала тебя дней десять держат в карантине. Буквально на второй-третий день тебя приходят осматривать как лошадей. Заходит один, второй — таким образом они выбирают, кто куда пойдет работать. Работы бывают в жилзоне и промзоне. Промзона — это то, о чем сейчас все говорят — швейное производство. Есть еще работа — например, на администрацию, которая заключается в том, чтобы "стучать" им. По приезду каждая новенькая карантинщица мечтает попасть на работу, ни в коем случае не связанную со швейным производством.


Фотография предоставлена Геленой Алексеевой
Еще на этапе было понятно, что это совершенно безумная работа! Тебя начинают рассматривать как лошадей: выбирать, подбирать, работали психологи. Сразу по приезду тебя ведут переодеваться. Все основное ты начинаешь понимать с того момента, как тебя переодели. Тебе выдают ботинки зимние — одну пару, пальто зимнее — одно, рубашки — две, бюстгальтер — один и так далее. Это все ужасающего качества, размера на четыре больше, не новое, то есть после кого-то.

Мыться один раз в неделю можно в бане, а стирать вообще негде!​
Чтобы было понятно, мыться один раз в неделю можно в бане, а стирать вообще негде! Тебя ведут на экскурсию на производство — ты сразу видишь этот огромный конвейер. Чесаться от того, что там летает, начинаешь сразу. Потом, как говорят, к этому привыкаешь. Ткань, которая приходит на зону, с какой-то пропиткой — нижайшего качества — дескать ничего страшного, зэки сошьют. Там к тебе уже начинают присматриваться сами ручницы. Они мне кричали и спрашивали, какой у меня срок. Потом пошел второй отбор. Если они видят девочку, у которой восемь-девять лет срок, они пойдут и через начальников будут просить ее в свою бригаду.


Фотография предоставлена Геленой Алексеевой
 
nata74 Оффлайн

nata74

visibility
Регистрация
17 Февраль 2011
Сообщения
4,613
Симпатии
313
Баллы
83
Адрес
Подмосковья
#8
РАБСКОМ ТРУДЕ

— Потом проходит определенная комиссия — там изучают твое уголовное дело. Я могу сказать, что еще в рамках процесса у меня было огромное количество жалоб на всех и на каждого, поэтому меня сначала отправили в закройный цех. Он считается самым тяжелым. Я пришла и мне сказали, что "видят меня на пилу". Что такое пила? Это допотопное средство (никто тебя не собирается учить на нем работать), на которое кладутся листы ткани (по 100-150 листов, девочки их уже отмеловали). По этим меловым линиям пилой, которая работает непрерывно, нужно вырезать нужное изделие. И не дай Бог скосить хоть куда-то — это значит, что все 100 листов — брак. Могу сказать, что пальцы на этой пиле отрубаются, режутся, кровь льется. Это, безусловно, небезопасно, требует определенного обучения. Меня спасли сами зэчки. Меня на два дня поставили обучиться, и одна девочка сказала, что мне ни в коем случае сюда не надо. Она пошла и сказала, что я плохо вижу, меня на пилу нельзя. Эта девочка меня спасла, я ей до сих пор благодарна. Потом я уже видела срубленные пальцы и прочее — и всем глубоко все равно.

Пальцы на этой пиле отрубаются, режутся, кровь льется​
Что происходит в закройном цехе? В одном помещении происходит размеловка, мел стоит клубнями. В этом же цеху происходит нарезка пилой — ошметки ткани в носу, глазах, волосах. Это норма труда? Вытяжек, кондиционирования или хоть какой-то охраны труда там нет, не было и не будет — это невозможно сделать, потому что сама колония, на мой взгляд, подлежит сносу. Там не существует коммуникаций!

Потом — месяца через три — видимо, приглядевшись и убедившись, что у меня все-таки есть какие-то заслуги перед Родиной, меня перевели работать в так называемую учетную. Это бухгалтерия промзоны. Мы считали зарплату, вели учет тканей. Это, наверное, были самые легкие дни в колонии. Это была обычная умственная работа, которую я понимала намного лучше, чем кройка в закройном цехе.


Гелена Алексеева. Фото: Кристина Хрусталева / Коммерсантъ
Все машины, которые заходят туда с огромными валунами ткани (70-80 кг), девочки разгружают сами. Это не женский труд — он никак дополнительно не оплачивался, не поощрялся. Конвейер — это большая длинная лента, за каждой машинкой осуществляется одна операция. К концу ленты должно появиться готовое изделие. Мы с вами понимаем, что если в середине сидит опытная швея, а к ней сажают новую девочку, то последняя не успевает. Естественно, тормозится вся лента. Когда это происходит, нет нормы выработки, значит, нет нормальной заработной платы на всю бригаду. Естественно, девочку будут бить, потому что вместо нее норму вынуждены будут сделать те, кто опытнее, либо нужно будет все переделывать. Бить будут сами зэчки. Могут бить головой об машинку, сломать ключицу. Естественно, никого не наказывают. Если хотели бы найти виновных, нашли бы — везде видеокамеры. То есть это поощряется и допускается!

Девочку будут бить сами зэчки. Могут бить головой об машинку, сломать ключицу. Естественно, никого не наказывают.​
Удивительно, но от страха, видимо, начинают шить. Если не успели сделать норму, бригадир выводит свою бригаду до часа ночи. Она — бригадир — работает с администрацией. Ей задают вопрос: "Ты хочешь на УДО? Вот это твое личное УДО зависит от того, какая будет норма. Будет норма в 100%, я тебе подпишу УДО, пойдешь пораньше домой". И, конечно, она как бригадир пойдет пахать до часа ночи, потому что ей плевать на тех, кто устал — ее задача вывести бригаду. И они всю ночь шьют. Дальше кого-то пустят помыться, а кого-то нет.
ЧЕТЫРЕ ЧАСА НА СОН, КРЫСЫ И СЖИГАНИЕ КОТЯТ

— Ложатся спать в два часа ночи, в шесть — подъем, и снова работать. Из-за такого графика в обмороки падали еще на зарядке после построения. В колонии умирали. Никто не знал, что это случилось. И умирают до сих пор на свободе — просто от изношенности организма. Такой график мог быть вообще без выходных. Как такового свободного времени, несмотря на то, что оно предусмотрено, у зэчек нет. Если дай Бог тебя выпустили с работы в четыре часа, то ты сразу идешь заниматься хозработами на территории жилзоны. Хозработы — это опять-таки не женское дело — пилка дров, перетаскивание столбов, снега, колка льда, разгрузка машины с цементом, картошкой. То есть у женщины после ненормированной рабочей недели, дня нет никакого промежутка времени, посвященного самой себе.

В колонии умирали. Никто не знал, что это случилось. И умирают до сих пор на свободе — просто от изношенности организма.​
Основная пытка — это отсутствие как таковых бытовых условий и возможности как-то свой быт наладить. Представляете: 100 человек живет в отряде. Бывает такое, что воды нет никакой. Если ее нет, то в туалет выходить запрещено! То есть терпи! Терпели. Если есть горячая вода, то это 50 литров на 100 человек. На пятом человеке она заканчивалась. Где мы стираем? Мне дали одни штаны — я вышла из закройного цеха, и они все уже в мелу. Где я их стираю? Я их стираю где-то, после чего надеваю на себя мокрыми. И пошла! И зимой, и летом они мокрые. Понятно, что потом как-то все-таки можно намутить. Я говорю именно "намутить" — у кого-то перекупить за сигареты или еще за что-то. Или кто-то освобождается, оставляет.


В ИК-14 в Мордовии
Мыши жили вместе с нами. На промзоне вместе с нами жили крысы. Прежде чем зайти в туалет, нужно было постучать — стояли специальные палки. Чтобы крысы убежали, понимаете? Для этого держат кошек. Они, естественно, плодятся — в какой-то момент их плодовитость достигает определенного максимума. Их собирают в мешок и жгут в кочегарке. Могу сказать, что дороже этих кошек и котят у этих зэчек ничего нет. И это тоже преподносится как наказание. То есть вы сегодня плохо шили, поэтому кошек мы сожжем! Наказывают не одного, не двух человек — наказывают бригаду. Зимой могут запретить войти в отряд. В минус 40! Вы не выполнили норму — вы не можете войти в отряд. Они стоят друг на дружке — человек 70. Они с семи утра шили, не поднимая головы, голодные, холодные, хотят согреться. Они буду стоять с восьми вечера до отбоя — без пяти десять их запустят. Они уже не смогут помыться и просто лягут! Это происходило вот таким образом.

В ШИЗО БЕЗ ТРУСОВ, ЧАСЫ НА МОРОЗЕ И СТРАХ

Мыши жили вместе с нами. На промзоне вместе с нами жили крысы. Прежде чем зайти в туалет, нужно было постучать — стояли специальные палки. Чтобы крысы убежали, понимаете?​
— Если пытаешься возражать, жаловаться — ШИЗО (штрафной изолятор — "Idel.Реалии"). Туда почему-то отправляют в оранжевом платье и без трусов! Понимаете, что такое женщине без трусов? Почему так делают — не знаю! Нет объяснения этому! Я всегда говорю: мы чего-то совершили, скорее всего, многие, действительно, преступники, но охраняют нас тоже преступники! Потому что смотреть человеку на то, что происходит, что из женщины она превращается в бездушное существо... Но они идут домой, а эти — сидят. Они совершают преступление, и они получают удовольствие от издевательств над людьми! Они тащатся от этого, испытывают удовольствие, что могут что-то оторвать, ударить, хлопнуть, послать меня матом, унизить. У меня отморожены руки и ноги. Причем когда обморозились руки, я спрашивала у девочек, что случилось. Они отвечали, что это аллергия на холод. Выйдя из колонии, мне, конечно, объяснили, что это обморожение суставов. Не дай Бог, чтобы они увидели, что мы на себя надели что-то потеплее! Это нельзя! То есть водолазку с горлом в минус 40 — нельзя! Ворот просто отрывали! Не дай Бог, если ты зайдешь, надев второй платок или что-то повязав себе на горло.

В ШИЗО почему-то отправляют в оранжевом платье и без трусов!​
Я умалчиваю о том, что есть перечень обязательных условий для содержания осужденных. Право на личную гигиену — чем обеспечите? Ничем! Право на отдых — чем обеспечите? Ничем! Если говорить о вероисповедании: у меня всегда вызывает усмешку, когда просматриваешь видео после жалоб Нади [Толоконниковой]. Они там провели экскурсию по колонии и рассказывали, что вот у нас храм, молельная комната. Кто туда ходит? Как они пойдут, если меньше пяти человек нельзя передвигаться? Чтобы мне пойти, нужно найти еще четверых человек ! А перед этим позвонить в дежурку, упросить открыть "локалку" и вывести нас в храм, там нас подождать и обратно отвести. Вы представляете, что мне ответили в этой дежурке? Естественно, послали! Та же процедура происходит и с больницей — мне одной плохо, но нужно найти еще четверых. То же самое с магазином. Все это в своей массе дает издевательство, унижение, бесправие, отсутствие каких-либо прав, помощи.

Меня спрашивают сейчас, почему я не жаловалась, будучи в колонии? И вам сразу отвечу — мне было страшно! Я понимала, что если пожалуюсь — будут бить.​
Меня спрашивают сейчас, почему я не жаловалась, будучи в колонии? И вам сразу отвечу — мне было страшно! Я понимала, что если пожалуюсь — будут бить. Пожалуюсь — отправят на самые тяжелые работы. Пожалуюсь — может быть, убьют. У меня дома семья, ради которой мне стоило жить. Не буду скрывать — страшно. Мы видели, и как били, и за что, и как в лицо плевали. Меня не били. И зэчки, и администрация прекрасно контролируют эту ситуацию. Они прекрасно знали, что ко мне каждую неделю приезжали адвокат и муж. Супруг не скрывал, что он приезжал с одной единственной целью — проверить, нет ли у меня синяков.
 
nata74 Оффлайн

nata74

visibility
Регистрация
17 Февраль 2011
Сообщения
4,613
Симпатии
313
Баллы
83
Адрес
Подмосковья
#9
После таких унижений мне иногда казалось, что лучше бы били​
Других, конечно, били. Я могу сказать, что после таких унижений мне иногда казалось, что лучше бы били! Других зэчек били за то, что не обшивали, не хотели убираться, устали и не хотели идти на хозработы. Вы ведь понимаете, что на зону приезжают определенного склада девчонки. Они приехали и сами себе на уме, а тут им что-то говорят. Они, естественно, возражали и отвечали.

О ЗАРПЛАТЕ

— О том, что происходит с экономикой в колонии, я ничего сказать не могу. Заработная плата зависит от нормы выработки. Естественно, если эта норма ставится завышенная... Допустим, бригада должна отшить тысячу костюмов в месяц. Каждый, к примеру, стоит 400 рублей. Соответственно, выходит 400 тысяч на всю бригаду. В бригаде 40-50 человек. Начисления происходят следующим образом: существует оплата труда за каждую операцию. Вот это никогда не соблюдалось. Приходил мастер-ручница и определяла: вот здесь мы должны сделать стопроцентную зарплату (это 1200 рублей). И мы "набрасывали" эти операции, хотя они не ее — их делали другие зэчки.

Начисления зарплаты происходит именно так. Как они придумали, так они и выплатят.​
Допустим, кому-то нужно поставить меньше: в этом случае зарплаты были и 50, и 60 рублей, и 300-400. Дальше есть общие начисления. И колония начинает снимать: за "великолепную" форму одежды — столько-то процентов, в счет погашения — столько-то процентов. И у меня остается 300 рублей, они "падают" на мою карточку. Это меня сильно удивило. Начисления зарплаты происходит именно так. Как они придумали, так они и выплатят.


Фотография предоставлена Геленой Алексеевой
Госзаказа не было никогда! Мне самой очень интересно, откуда и каким образом размещались заказы для колонии. Есть ФКУ ИК-14, промзона — какой-то Центр по адаптации осужденных. Мы все были трудоустроены именно в этом центре. Это какая-то отдельная от колонии структура. Непонятно, на кого мы работали, почему мы были закреплены за колонией, а работали в каком-то центре, имела ли право колония нас туда трудоустраивать.

Люди есть везде, и многие мастера относились к нам по-человечески. Тем не менее они знали обо всем, скрывали, укрывали и прекрасно все видели.​
Этот центр — это какая-то перевалочная база, я бы ее назвала какой-то отмывкой, прокладкой. Возможно, заказы размещались не для колонии, а для этого центра. Но мы-то там почему оказались? Я сразу хочу оговориться: люди есть везде, и многие мастера относились к нам по-человечески. Тем не менее они знали обо всем, скрывали, укрывали и прекрасно все видели. Они прекрасно знали, что люди работали до часа ночи. Это известно всем!

Я не понимаю, почему задержали одного [Юрия] Куприянова(исполняющего обязанности начальника колонии — "Idel.Реалии"). А где начальники колонии? Почему ему вменяют три-четыре месяца 2018 года? А раньше? Это всегда там было! Куда делись начальники колонии, почему их не привлекают к ответственности? Об издевательствах над осужденными знают все! Они так жили и продолжают жить. Но все боятся об этом говорить. Ирина Ушанова,которая рассказала о рабском труде в колонии, сейчас находится в опасности.

***

— Я не имею отношения к правозащитникам, я очевидец. Я с нашими членами ОНК (общественная наблюдательная комиссия — "Idel.Реалии") цепляюсь насмерть. Когда врут, я им честно говорю: "Вы врете, ребят!" То, что вы говорите, это неправда — вы не делаете свою работу. Вам не доверяют, боятся что-то рассказать, потому что вы заодно. И вы тоже тащитесь от того, что там происходит. И когда вы рассказываете, как там в колонии чудесно, что там лепят снеговиков, я всегда с ужасом представляю, чего стоило вот этих снеговиков слепить, чтобы эти дураки отчитались. То есть в минус 40 стояли несчастные осужденные, которым плевать на этих снеговиков. Но им сказали: "Лепи! Потому что будет конкурс снежных фигур!" Я очевидец. Войти в ОНК мы не можем, потому что мы — бывшие осужденные. Нас не возьмут.
 

Сейчас читают (Участников: 1, Гостей: 0)