Приговоренные пожизненно

[Lunna]

​

Один день пожизненника
Серийный убийца считает, что таких как он, надо расстреливать.
В условиях, когда в стране действует мораторий на смертную казнь, высшей мерой наказания считается пожизненное заключение. Сегодня таких осужденных, как наш собеседник Алексей Неретин (фамилия изменена), в этом изоляторе (небольшого городка Среднего Поволжья) единицы. Он, приговоренный к пожизненному заключению, на момент общения дожидается в одиночке местного СИЗО отправки к месту отбытия наказания. К своему последнему приюту. Представители этой категории осужденных нечасто дают свое согласие на общение с прессой. Что творится у них на душе - как правило, тайна за семью печатями...

Подъем
В шесть часов утра, одновременно с обитателями всех прочих камер, он просыпается по общей команде «подъем». Заправляет шконку, после чего – завтрак. Открывается «кормушка», через которую передается нехитрая снедь. По медицинским показаниям, осужденному Неретину положено диетическое питание. Утром, как правило, в дополнение к перловке или сечке готовится молочная каша и рыба. Обед - суп или борщ, плюс второе, плюс компот. На ужин - опять же молочная каша, яйцо, сок, картошка с рыбой. Пища принимается за небольшим (вот уж действительно - во всех отношениях «камерным») столом.

Ни на питание, ни на условия содержания в СИЗО у Алексея жалоб нет. А к российскому правосудию, напротив, имеется масса претензий. Неретин, с одной стороны, не отрицает свою причастность к убийству тех тольяттинских частных извозчиков, застреленных им и его подельниками в автозаводских лесопосадках с целью завладения транспортом, к сколачиванию банды из четырех человек, к совершению разбойного налета на пункт по приему цветного металла и другим злодеяниям. Вместе с тем он твердит, что на самом деле все было несколько иначе, чем написано в приговоре, и его вина, скажем так, преувеличена.

Воспоминания
После завтрака Неретин включает маленький отечественный телевизор, привезенный недавно близкими родственниками, но любимые им спортивные передачи или «Новости» порой не в силах заглушить воспоминания о содеянном. Глядя на экран, Алексей перемещается в мыслях в далекую послеармейскую пору, когда, демобилизовавшись из ракетно-космических войск, он занялся предпринимательством. В голове у него так и вертится: эх, вернуть бы все назад - не допустил бы он смерти тех невинно убиенных парней, чья «вина» заключалась лишь в том, что они, польстившись на легкий заработок, соглашались подвезти вооруженного «ТТ» Неретина с тремя подельниками «до турбазы».
Беспробудно пьянствовавший криминальный квартет, загубив три человеческие жизни, даже не успел реализовать автомобили, как поначалу планировалось. Покатались, понаделали аварий и бросили. Память возвращает Алексея к событиям двухлетней давности, когда, расстреляв очередного водителя, он с приятелями нарвался на конный милицейский патруль, и с тех пор за ним навсегда захлопнулись двери тюремной камеры.
Дабы отвлечься от мрачных мыслей, Алексей выключает телевизор и перелистывает печатные издания, регулярно доставляемые в камере. Ему интересны как события в стране, так и происходящее в мире.
Он по-прежнему убежден, что несправедливость в России - повсюду, но затрудняется назвать причину многих подобных явлений. Может, дело в пресловутом «особом пути»?..

Тюремный быт
Подходит время обеда и прогулки. Опять переданная через «кормушку» пища. Опять обязательная проверка - в камере появляется сотрудник изолятора, осведомляется по поводу «жалоб и предложений». Опять - маленький прогулочный дворик, где пожизненник, в соответствии с установленными правилами, не менее часа дышит свежим воздухом в гордом одиночестве. Он переводит взгляд с мрачных стен на бетонный пол, отмеряет шаги и курит одну сигарету за другой.
В камере курево тоже не возбраняется. После помещения в одиночку Алексей здорово пристрастился к табаку. Его дневная норма - две пачки «Максима». Благо периодически приходят посылки - родители-пенсионеры по возможности стараются снабжать сына самым необходимым.
Практически ежедневно Неретин производит в камере влажную уборку. Создается впечатление, что он вообще человек очень чистоплотный, что называется – аккуратист. Его распорядок дня нарушается лишь раз в неделю - в санитарный день. По приказу конвоира пожизненник просовывает руки все в ту же «кормушку», на запястьях его защелкиваются наручники и осужденного ведут на «водные процедуры».
Когда он оказывается в душевом помещении один, через специальное окошко в двери наручники снимаются, и начинается собственно процесс помывки. Как правило, пожизненника в такой ситуации стараются не торопить. Стригут здесь же, когда он сам изъявит желание. Неретин старается не зарастать и пользуется услугами тюремного цирюльника регулярно. Щетину с лица он удаляет тоже регулярно, только в камере. Друзья недавно подарили ему хорошую бритву, к ней Алексей относится очень бережно. К слову, постельное белье меняется с частотой проведения санитарных дней - еженедельно.
После прогулки все тот же набор - телевизор, газеты, письма домой, книги. Что касается последних, то здесь отдается предпочтение не художественным, а документальным произведениям, основанным на реальных событиях.
Многие скажут - да что это за кара такая? Читай, гуляй, смотри телевизор... Но наш
собеседник, в чьей искренности в данном плане почему-то мало сомневаешься, утверждает - трудно придумать более серьезное наказание, чем оставить человека наедине с самим собой. Хотя нет, поправляет он сам себя. Есть еще (вернее, до введения известного моратория - была) смертная казнь. Алексей после долгих раздумий пришел к выводу, что в ходе борьбы с преступностью она все-таки является одним из основных сдерживающих факторов. Пожизненник Неретин говорит, что отменять ее не стоило и что совершивший большое зло человек должен принять смерть. И не столь уж важно, как именно - от пули, от инъекции или в результате электрического воздействия.
После ужина - опять телевизор и «думы о былом». Когда не очень холодно. Алексей открывает форточку (до недавнего времени такой роскоши российские осужденные были лишены) и, глядя через решетку на небо, вдыхает морозный воздух. У Неретина, несмотря на спортивную закалку, не все в порядке со здоровьем, и он, рассматривая звезды, не заглядывает далеко в собственное будущее. Его не интересуют разговоры о том, что чисто теоретически пожизненник имеет шанс получить свободу по истечении 25 лет. Он старается жить сегодняшним днем. Хотя в данном случае «жить» - слишком громко сказано.

Сон
22 часа. Отбой. Алексей укладывается на шконке, но засыпает не сразу. Да он вообще после приговора, не ставшего для него шоком или какой-то неожиданностью, спит иначе, нежели раньше. Не сон, а какое-то полубредовое пограничное состояние. Нет, жертвы приступлений ему не снятся. Неретин считает, что в этом есть одно из проявлений какой-то справедливости. Ведь он утверждает, что ему искренне жаль убитых водителей.
Сны же у него самые обыкновенные. Которые видят свободные люди, лишь понаслышке знающие, что такое «запретка», «локалка», «рывок» и «вышка», которую, повторимся, в последнее время в России почему-то не применяют, заменив на пожизненное. Обыкновенные сны, но после них вновь наступит пробуждение. Те же мысли. Та же камера. Те же шаги вдоль и поперек, количество которых возрастает с каждым прожитым днем. Но сколько ни шагай, а выйти за пределы одиночки так и не получается...

Выписка из уголовного дела А.В.Неретина

«По данным психологического обследования видно, что Неретин склонен к очень сильным эмоциональным переживаниям, часто находится под воздействием глубокого впечатления от пережитого. Изменчивость настроения, его зависимость от самых незначительных событий, работоспособность и общительность также подвержены существенным колебаниям. Хорошо развитая интуиция позволяет определять отношение к себе окружающих. Не всегда может отличить маленькую неприятность от большой, тяжело переживает неудачи. В период подъема жизненного тонуса способен очень быстро мыслить, подвижен, инициативен».

По материалам газеты
"За решеткой" (№2 2010 г.)

 

[Lunna]

Кино про смертников
Кинодокументалист Александр Гутман сейчас снимает фильм на острове Огненном, где располагается тюрьма № 5 для пожизненно заключенных, которую еще называют «Вологодским пятаком». Снимает он там житье-бытье рецидивиста-убийцы Бориса Безотечество. Того самого, который сумел в свое время сбежать из неприступной «Бутырки».
Гутман уже работал здесь. Снимал кино про осужденного на пожизненный срок Александра Бирюкова. Фильм получился настолько пронзительным, что Бирюкову заменили пожизненный срок на 15-летнее заключение. Он вернулся домой. Вернулся, откуда не возвращаются. Вспомним его уникальную историю.
За «красивую» жизнь…

Юный Саша Бирюков сам рвался в армию. У Саши было плохое зрение, и чтобы пройти медкомиссию, он уговорил старшего брата Толю пройти осмотр за него. Обман не раскрылся. Труба зовет. Первый год Саша провел в одной из частей Подмосковья. Потом дослуживал в Звенигороде в подразделении ПВО. Он вспоминал:
- Командир роты казался нормальным мужиком, мы с ним хорошо общались. Потом меня и еще нескольких парней вместе с командиром перекинули в казахстанские степи. Там и выяснилось, что наш лейтенант, как бы сказать... нетрадиционной сексуальной ориентации. В Казахстане он стал ко мне приставать. Я, естественно, дал ему отпор. А когда мы вернулись в Подмосковье, он устроил мне «красивую» жизнь...
Всего за полтора месяца до дембеля нервы у Бирюкова сдали. Он больше не мог терпеть унижений от командира и застрелил его из автомата. Потом был военный трибунал. За офицера солдату дали «вышку».
Но быстро приговор в исполнение не приводится. Еще надо помучиться. Бирюкова перевели из «Матросской Тишины», где он отсидел больше года, в «Бутырку». Там он повидал любопытных людей, тех же воров в законе, но и откровенных мразей тоже - маньяков, насильников. И еще полтора года ему пришлось ждать, когда приговор вступит в законную силу. Он вспоминает:
- В 1996 году меня этапировали в колонию для смертников на остров Огненный. Тогда ввели мораторий на смертную казнь. И я думал, что мне придется всю жизнь провести за решеткой. Заключенных там били каждый день. Первый месяц я просыпался в одиночной камере лишь с одной мыслью: как покончить с собой. Думал повеситься на простыне. Но в камере обвалилась штукатурка, а за ней на стене проявились лики святых. Я понял, что это знак свыше. И мне теперь всеми силами
надо бороться за жизнь.
Действительно, раньше в Огненной тюрьме располагался древний монастырь XVI века...

Последние свидание таковым не стало
И тут произошло настоящее чудо. В 1997 году известный режиссер Александр Гутман готовил документальное кино о смертниках. Он, надо сказать, с большим трудом добился разрешения на съемки на Огненном у начальника колонии Алексея Розова. Но тот поставил условие: фильм будет про Бирюкова. Понимал Розов, что Саша - не уголовник, а несчастный человек, попавший в беду. Бирюков вспоминает:
- По новому закону все свидания нам запрещались. И ко мне в последний раз приехала мать.
Гутман заснял трогательную и пронзительную встречу сына и матери, которые думали, что видятся в последний раз. Можно только представить силу их эмоций. После съемок режиссер и заключенный долго общались. Вспоминает Гутман:
- Жизнь человека бесценна. То, что люди стали убийцами, виновато общество, и все мы должны нести за это ответственность. Их надо не убивать, а изолировать, кормить, поить. В Америке один из расистов подложил бомбу в универсам. Его поймали. На суде мать одного из погибших сказала: «Я против его казни. Я его прощаю».
После выхода фильма «Три дня и больше никогда» совершенно неожиданно высшую меру наказания Бирюкову заменили на 15 лет колонии особого режима. Саратовец стал единственным в стране человеком, приговоренным к расстрелу, но получившим жизнь!
Фильм потряс общество, и не только наше. Он получил несколько международных кинопремий. В фильме не было авторского текста. Только разговор матери с сыном. Съемки длились неделю. Как вспоминал потом сам Гутман, во время съемок у него и членов команды в глазах стояли слезы. Невозможно было смотреть на мальчишку, который никогда не выйдет на свободу. Но еще больней становилось от взгляда на его мать. Она не знала, чем помочь сыну, которого впервые увидела за восемь лет. Замначальника колонии Владимир Макаров смотрел лишь отрывки фильма по телевидению, но признался, что даже им, сотрудникам спецзоны, смотреть картину очень тяжело: «Слезы наворачиваются, хоть нет и ничего необычного». Для них необычного. А вот обычные люди, зрители, были и шокированы, и потрясены.
Александр:
- Меня этапировали в Мордовию. Сначала там было не легче, чем на Огненном - избиения, казалось, были бесконечными. Но меня поддерживали друзья, в том числе из Бельгии и Голландии. Каждый месяц оттуда приходили письма, посылки с едой. Из Америки ко мне приехала Бетти Уильямс (получила Нобелевскую премию мира в 1976 году). После ее визита бить меня перестали. А когда выходил на свободу, сокамерники на память сделали мне подарок - вырезали из дерева шкатулку. Но до дома я ее не довез. Автобус, на котором я ехал в Саратов, сломался, и мне деваться было некуда - расплатился с таксистом бесценной вещью.
Бирюков уходил из дома 18-летним юнцом, а вернулся, когда ему было уже 38 лет, в 2006 году:
- Я долго привыкал к новому Саратову, ведь уходил служить, когда еще был Советский Союз. Не узнаю людей: они все гонятся куда-то.

Наверное, время такое.
Устроиться на нормальную работу человеку, отсидевшему 15 лет в тюрьме, - задача почти нереальная.
«Не хочу, чтобы его выпустили»
А Александр Гутман недавно в одном из интервью признался: «Я решил снять новый фильм о Бирюкове. О том, как ему живется сейчас. В современной России. Я связался с его матерью. А она мне: «Вы и так на нас столько денег заработали...» Потом мне звонил Саша Бирюков, извинялся за мать».
Сейчас Гутман снимает новый фильм на острове Огненном. Уже про Бориса Безотечество. Выбор субъекта съемок определился тем, что Борис сам отказался от общения (по желанию можно селиться в камере вдвоем) предпочел одиночку, от телевизора, от книг. Режиссеру нужен был именно такой типаж - затравленный волк-одиночка.
Безотечество сниматься поначалу не хотел, но тут же согласился, когда узнал, что после гутмановских съемок в этой же тюрьме такого же пожизненника Александра Бирюкова и показа фильма о нем на Комиссии по помилованию и в Верховном суде РФ, герою фильма заменили пожизненное заключение на пятнадцатилетний срок. Начались утомительнейшие сьемки. Тридцать дней по 8-10 часов ежедневно Гутман провел в соседней с узником камере перед монитором. Борис долгое время «играл» перед камерой, а когда уставал и становился самим собой, Александр Ильич начинал запись...
Узник почти постоянно говорит сам с собой, с пауком, с мухой. Молится Богу, но на католическую вырезку иконы из календаря. Да еще и сидя на кровати.
Гутман признался: он не хочет, чтобы Безотечестео когда-нибудь вышел на свободу.

Досье
Остров огненный
Тюрьма для пожизненно заключенных в Вологодской области известна под названием "Вологодский пятак». Тюрьмой для 200 заключенных служит монастырь, построенный еще в 1517 году. С февраля 1994 года стала первой тюрьмой в России для пожизненников.

По материалам газеты
"За решеткой" (№6 2010 г.)

 

[Lunna]

Три трупа за два часа
Дело Руслана Насибуллина стало едва ли не последним в России, по которому был вынесен расстрельный приговор. Тогда же в нашей стране был введен мораторий на смертную казнь. Автор этих строк беседовал с Насибуллиным в сызранском СИЗО в те дни, когда он ждал этапа к месту отбытия наказания. Какими были его мысли о будущем? Как он оценивал тяжесть содеянного? Раскаивался ли, и если да, то насколько искренне?

Банда малолеток
Имя главаря банды юных душегубов Руслана Насибуллина до сих пор многие самарцы вспоминают с содроганием. А ведь пик их активности пришелся на начало 1995 года. Между тем едва ли в Поволжье найдется много дел периода лихих 90-х, которые вызывали бы больший общественный резонанс.
Группа Насибулпина предстала перед судом после того, как на протяжении долгих месяцев держала в страхе весь рабочий район Безымянка. Преступникам вменили около трех десятков эпизодов, в том числе - семь убийств. Многие юристы утверждали, что подобных дел здешние места не знали с послевоенных лет. Главарь банды - 20-летний на момент суда Руслан Насибуллин - был приговорен к расстрелу. Его кассационную жалобу Верховный суд отклонил. Однако гуманизация исполнения наказаний в те годы спасла многих серийных убийц от «вышки»...
Смертники ожидали решения своей участи в камерах-одиночках Сызранского СИЗО-2. Попав в это учреждение, Насибуллин стал постоянным читателем тюремной библиотеки. Он планировал осилить «Идиота» Достоевского.
Убранство его камеры состояло из нар и небольшого стола. Питались смертники так же, как и все остальные арестанты.
Уже после суда Насибуллин сказал, что на его счету было порядка пятидесяти (!) преступлений. Наряду с убийствами - грабежи и разбои. В суде же, в силу «скромности» ряда потерпевших, не пожелавших общаться со следователями, фигурировало немногим более половины из них. Кроме Насибуллина, в группировку подростков-убийц входили Алексей Львов, Роман Кассиров, Александр Чеканов, Сергей Кулаков и Владислав Маркелов. Проходили по делу и еще несколько человек, в том числе младший брат Руслана. Почти все члены банды были соседями, жили в одном дворе. Долгое время Руслан вел вполне законопослушное существование, учась в обычной школе, он посещал музыкальную по классу аккордеона. Мечтал освоить гитару. Какое-то время занимался самбо и плаванием. Порой читал фантастику, но любителем литературы не был. После школы поступил в институт связи. Вылетев с первого семестра, стал совмещать должности экспедитора и кладовщика в одной из фирм. Первый раз Насибуллин и сотоварищи пошли на дело погожим апрельским днем. Тогда они совершили обычную кражу. Из квартиры общего знакомого украли золото, видеомагнитофон, кассетный магнитофон, усилитель и кое-что из носильных вещей.
Обычно все происходило так. Ближе к вечеру подростки высматривали на улице или в транспорте потенциальную жертву. Ею, как правило, оказывались подвыпившие мужчины старше сорока. Сбив человека с ног палкой, его били всем скопом, а когда он терял сознание, выворачивали карманы.
Первое убийство произошло осенью. В этот день малолетки в очередной раз пошли, как они выражались, «на обувало». В трамвае им приглянулась куртка 36-летнего М. Когда мужчина подошел к дому, Маркелов ударил его по затылку. Человек упал, и его долго били ногами. Потом сняли куртку, часы и оставили умирать.

Из беседы с Русланом Насибуллиным

- Ты был безоговорочным лидером группы?
- Я считаю, что нет. Просто я - единственный совершеннолетний из этой компании. Вот и стали говорить, «группа Насибуллина». Часто преступления совершались спонтанно. Далеко не всегда мы бродили целенаправленно, выискивая жертву.
- Тебе снятся жертвы?
- Нет.
- Что вас толкало на преступления?
- Безденежье. Фактически мы совершали разбойные нападения. На них мы шли, чтобы немного приодеться. Иногда мы носили одежду наших жертв. А когда и продавали. Мы старались выслеживать людей, на которых были кожаные куртки и норковые шапки.
- Но вы же не расправлялись с состоятельными, хорошо одетыми людьми. Крутые просто не попадались. А то и им бы не поздоровилось.

За бутылку водки
Через неделю после новогодних праздников Алексей Львов, учившийся в ПТУ на слесаря-ремонтника и считавшийся правой рукой Насибуллина, отмечал 16-летие. После небольшого застолья было решено пойти на поиски приключений.
В этот день на счету бандитов оказалось пять разбоев и три трупа. Сначала из-за ондатровой шапки и дубленки нелюди убили главного механика «Волгостальмонтажа», который тоже отпраздновал день своего рождения и вышел на улицу прогуляться. Эта прогулка для него оказался роковой.
Кстати, после Нового года у бандитов появились новые орудия убийства. Горожане выбрасывали на улицу елки, и малолетки стали использовать для нападения черенки от них вместо обычных штакетин, отломанных от скамеек.
Потом душегубы прикончили подвыпившего работягу. Мужчина через день должен был хоронить мать. Купив с горя бутылку водки, он шел домой. Но не дошел - его труп был найден через сутки. Работягу убили за бутылку водки.
За бутылку же, только портвейна, в ста метрах от этого места и спустя всего несколько минут была забита до смерти еще одна жертва бандитов. Она умерла в больнице, не приходя в сознание.
Пенсионеру Михаилу А. тем вечером «повезло». Возвращаясь из гостей домой, он уже подошел к подъезду своего дома и стал открывать дверь. Но, получив монтировкой по голове, потерял сознание. У него преступники не взяли ничего. Они даже не польстились на лежавшие в его кармане пятнадцать тогдашних тысяч. В этом случае им был важен сам «процесс». Очнувшись, пенсионер стал звать на помощь. На его крики прибежали родственники.

Из беседы с Русланом Насибуллиным

- Вы часто совершали преступления в не трезвом состоянии?
- Да мы почти всегда были трезвыми. За исключением 8 января, когда в течение одной
ночи убили троих. Тогда мы здорово выпили и, что называется, вошли в раж.
- Кроме того, еще двоим в ту ночь вы нанесли тяжкие телесные повреждения?
- Да. Остались в живых только те двое, которых били монтировкой. Ею я ударял не очень сильно. Боялся проломить череп.
- Выходит, ты бил как бы щадя?
- Ну, сейчас это звучит издевательски...
- Ты слышал хруст костей, когда наносил удары?..
- Нет. Чаще всего я бил три раза. Редко - пять. Стояла зима, люди ходили в шапках, которые смягчали удары.

Он не видел, как они умирали…
Четыре дня спустя черенком елки был убит 42-летний мужчина - начальник турбазы. С него преступники сняли серебряную печатку. Через два дня малолетки убили идущего с рынка «челнока». В этот раз у душегубов был рекордный улов. У торговца взяли товаров на два миллиона «старых» рублей. Последнее же убийство было совершено третьего февраля.
Из беседы с Русланом Насибуллиным
- Что было, когда ты, совершив преступление, приходил домой? Пытался, что называется, забыться?
- Нет. Понимаете, я же не видел, как умирали мои жертвы. Если бы я, к примеру, смотрел на конкретный человеческий труп, расчленял его, то, чтобы забыть все эти ужасы, возможно, напился бы. А так у меня даже аппетит был нормальный. Ведь я не знал, что они погибают. Я был уверен, что все они выжили. Мы выслеживали людей, доводили их до темного безлюдного места. Как правило, первым бил я, поскольку был сильнее подельников. Человек терял сознание, кровь капала на снег, и все. Мы оттаскивали его в сторону, шмонали и уходили. Вообще все происходило очень быстро... После ареста мне предъявили обвинение в убийстве 30-летнего парня. Попав в камеру временного содержания, я задумался и понял, что кроме него могли быть еще убитые. Так и вышло. Вскоре я попал в следственный изолятор. Там-то мне и предъявили обвинение в остальных убийствах.
- Среди твоих прежних приятелей были судимые?
- Нет. Я вообще не имел представления о преступном мире. Даже не знал, что тюрьма и колония - совершенно разные вещи.
- Говорят, что чаще в ваше поле зрения попадали нетрезвые люди.
- Это так. Ведь пьяного гораздо легче отключить. А вообще правильно говорят, что у палки два конца. Одним ты ударишь, а другим тебя прихлопнут. У меня это получилось почти в буквальном смысле.

Расплата
Состав налетчиков временами варьировался, но ни одно нападение не обходилось без Насибуллина и Львова. На мастера одного из местных предприятий Анатолия Т., человека достаточно крепкого, они напали вдвоем.
В отличие от своих товарищей по несчастью, Т. шел не один, а со своей овчаркой. Преступники сначала ударом по голове «отключили» собаку. Хозяин пытался отбиваться, но вскоре пропустил удар и на время потерял сознание. Злоумышленники сняли с Т. шапку и дубленку, забрали кошелек с тридцатью тысячами.
И подобных эпизодов у группы Насибуллина хоть отбавляй.

Из беседы с Русланом Насибуллиным

- Ранее у тебя были конфликты с законом?
- Судимостей по малолетке я не имел. Не было и приводов в милицию.
- Как известно, по вашему делу проходил и твой младший брат...
- Да. Он получил шесть лет.
- В скольких эпизодах он участвовал?
- Я точно не помню. В одном или в двух.
Повязали бандитов просто. Февральской ночью Насибуллин и Львов шли по темной улице. Рядом с ними остановился милицейский «уазик», из которого вышли капитан и майор. В руках Львов держал черенок ели. Он-то и вызвал подозрение. Парней обыскали и отправили в райотдел. Сопротивление при задержании они не оказывали. Вскоре в камерах оказались и их подельники.

Из беседы с Русланом Насибуллиным

- Если бы пришлось выбирать между «вышкой» и пожизненным заключением...
- Да я как-то и не задумывался об этом».
Стараюсь жить сегодняшним днем. Но, узнав, что мой приговор заменен на пожизненное заключение, я обрадовался бы.
- Твое отношение к смертной казни?
- Я считаю, что как мера устрашения она бесполезна. Любой человек, идущий на преступление, не думает о наказании. Каждый уверен, что его не поймают. Так что с отменой «вышки» ничего не изменится. С другой стороны, у нас много людей, говорящих о некоторых преступниках: «Да я бы его на первом суку повесил!» Получается, что рано еще отменять казнь, общество готово к этому. К тому же если ее заменить на пожизненное, то образуется огромная армия нахлебников, которых надо поить, кормить. Наверное, «пожизненникам» надо предоставлять какую-то работу, чтобы они окупали свое существование...
- Ты верующий?
- Я в Бога верю, хоть и некрещеный. Мой отец татарин, мусульманин. Покойная мать была русской, христианкой. Уже в тюрьме я читал Новый Завет. Все, что говорил Иисус, я принимаю. А вообще мне сейчас уже поздно грехи замаливать. Раньше надо было думать.
- По-твоему, приговор справедлив?
- Да, конечно. В принципе, между пожизненным заключением и расстрелом – не очень большая разница.
- Каким ты видел свое будущее?
- Когда меня задержали, у меня в кармане была повестка в военкомат. Через три месяца должен был идти в армию. У меня даже в мыслях не было, что окажусь в тюрьме. Да и подельники мои, я уверен, вскоре «завязали бы. Что касается армии, то «косить» от нее собирался. Хотел служить в каком-нибудь спецназе. А на деле все вышло совсем не так…
(Все имена и фамилии – подлинные.)

Евгений Семенов
По материалам газеты
"За решеткой" (№8 2010 г.)

 

[Lunna]

Мордовская "единичка" - приговоренные к жизни
"Единичка" - так называют тюрьму для пожизненников, построенную в одной из мордовских колоний.
Южная тайга - так называют эти леса. Клиньями, колками, куртинками сбегают они с севера, скапливаются у Саровской пустыни и здесь уходят в Мордовию, смыкаясь там с лесами мещерскими да знаменитыми муромскими. И хоть прошиты эти леса дорогами, но без надобности в них редкий заглядывает. Строгий оклик с плакатов: “Стой! Запретная зона!” - тормозит грибников и охотников. В первом же поселке от вас потребуют документы и, если вы заглянули сюда без надобности, повернут - не положено. Люди в камуфляже стерегут тайну этих лесов.
Хотя для кого уже тайна, что именно в этих местах расположились печально известные мордовские лагеря. Но, печально известные, они - в Потьме, там, где до недавнего времени держали политических. А в основе своей это обычная зона усиленного, строгого, общего и всевозможных других режимов.
Лесная дорога временами вырывается из леса в поселки, и становится не совсем понятно: то ли колония состоит при поселке, то ли он при колонии?
Заборы, вышки, решетки, колючая проволока, плакаты “Стой!..” Одна и та же картина на всем протяжении долгого пути по лесному краю.
Официально вся эта лесная страна зовется “Учреждение ЖХ-385”. И далее прибавляется цифирька - номер колонии. Те, кто уходит отсюда на свободу, ориентируются проще: лагеря зовутся “Лесной”, “Озерный”, “Дубравный”...
Нам надо попасть в ЖХ-385/1. Расхожего названия у зеков эта зона не имеет. Да и вряд ли кто из сидящих в ней сможет ее окрестить. Просто никто не успевает заметить, куда его “сгрузили”. Не успевает подметить что-нибудь характерное... И никому из прибывших по этапам не удастся это сделать. Каменные мешки камер поглотили их навечно. Мы еще не осознаем, что ступили на территорию самой страшной из всех существующих зон. Здесь сидят пожизненно заключенные.

Смерть в рассрочку
А началось все в 1992 году. Волна демократических преобразований настолько сблизила нас с Европой, что та готова была принять нас во все немыслимые советы и союзы, куда бы мы ни пожелали. Вот только закавыка одна: у нас существовала смертная казнь. Нам намекнули, что это негуманно...
И тогда президент подмахнул десятки указов, где “руководствуясь принципами гуманности”, миловал смертников, заменив им пулю пожизненным лишением свободы. Он сохранял жизнь насильникам, маньякам, серийным убийцам - словом, тем, кто представлял реальную угрозу обществу. В камерах смертников, разбросанных по российским тюрьмам, вырвался вздох облегчения. Президент даровал жизнь!..
Никто из “полосатиков” (так в тюрьмах называли смертников за их полосатую робу) еще не догадывался, что им не дарили жизнь - их на нее обрекали. Вдруг было вспыхнувший огонек в конце тоннеля тут же померк. К нему надо было идти всю оставшуюся жизнь.
Куда же теперь девать весь этот контингент помилованных? Обычные колонии для них не годились.
Первой отдали зону на острове Огненном. Это в Вологодской области. Тюрьму эту все должны себе хорошо представлять. Именно там Василий Макарович Шукшин снимал пролог “Калины красной”. Помните, как шел по бесконечным мосткам от острова на материк освободившийся зек Егор Прокудин?
Вот эта тюрьма и приняла первых помилованных. Из нее уже никто не пойдет по мосткам к свободе. Отсюда теперь один выход - вперед ногами...
Новый вид наказания породил шквал проблем, о которых, как водится, никто не успел подумать. Первую сотню заключенных обслуживало около четырех сотен сотрудников и осужденных общего режима - “хозобслуга”.
“Удовольствие” изначально стало не дешевым. Но коль бы только это. Ведь знали же: когда смертную казнь отменили в Италии и в некоторых странах Латинской Америки, в рост пошли заказные убийства, массовый отстрел должностных лиц правоохранительных структур, политических деятелей, стали совершаться акты терроризма. Еще раз убедились, что на чужих ошибках можно учиться, но тут же об этом и забыли.

“Единичка”, ставшая второй
Второй тюрьмой для “пожизненников” стала построенная в пожарном порядке зона в одной из мордовских колоний. “Единичка”, как ее теперь называют.
Собственно, это не зона в полном понимании. Даже официально это спецучасток спецстрогого режима. Чтобы попасть сюда, надо вдоволь наслушаться лязга железных дверей, ворот, калиток и испытать на себе пристальные взгляды контролеров, сличающих черты твоего лица с фотографией на удостоверении. Конечная дверь самая узкая. За ней небольшой дворик, ограниченный двухэтажными тюремными корпусами, и посреди дворика низенькое сооружение со множеством зарешеченных клетушек. Это кусочек свободы - прогулочные камеры.
В тюремном корпусе вязкая тишина. Здесь тоже есть чему полязгать. Но здесь лязг особый - он равносилен команде. Сидящие в камере бросаются к стенкам, упираются в них руками, вывернув наружу ладони, ноги широко разведены. Дежурный по камере скороговоркой докладывает о наличии сидящих и напоминает о содеянном ими. Но все это, когда контролер коснется ключом замка. А так тишина. За резиновой дверной накладкой - глазок. За ним жизненное пространство зеков. К стенам примыкают двухъярусные нары, из мебели - намертво прикрепленный к полу стол и табуретки, ближе к двери - умывальник, “очко”. В камерах сухо и светло. Из развлечений настольные игры, радио и книги.
На каждого заключенного расходуется в день по 20 рублей. Деньги вроде бы небольшие, но перемножьте их на цифру 169 - столько зеков сегодня сидит здесь. Цифирька сразу будет внушительная, ну а дальше множьте на количество дней в году и так далее, пока не лень.
Если без математики, то получается каждый, зек обеспечен пожизненной пенсией.
И если какая-нибудь старушка за эти же деньги всю жизнь горбатилась, то эти “ребята” всегда жили в свое удовольствие. И сейчас никто из них не, работает. Попробуйте дать им какое-нибудь орудие труда. Прямо детский сад.
Владимир Гангеев называет своих подопечных “пассажирами”. Точнее не скажешь. За два года существования зоны уже был вскрыт случай подготовки к побегу. Инициаторам добавили к пожизненному сроку еще по семь лет. В этих абсурдах мы уже можем сравниться с Америкой. Там судьи, не смущаясь, дают убийцам по сто и больше лет отсидки. Но, похоже, на этом абсурды у них кончаются, а у нас продолжаются.
Вот, к примеру, чтобы содержать зеков, сотрудники колонии частенько выходят на “субботники” разгружать уголек для котельных или по весне сажать картошку с капустой, а то и лес валить на хозяйственные нужды.
Абсурда хватает. Позвонили энергетики и предъявили ультиматум: не заплатите долги - отключим свет. А это значит, что “полетит” сигнализация, не будут закрываться ворота, двери и все лагеря погрузятся во тьму. Представляете картину? Но этот сюжет даже не подаришь сценаристам Голливуда не поверят. Как-то невольно вырвался вопрос: “Неужели такое может быть?”
И военное начальство быстро и четко ответило: “Запросто!”
Телевизионные “звезды”
Первый “пожизненник” преступил порог “единички” в знаменательный день - 23 февраля 1998 года.
Новосела запомнили - Сергей Данилов. Этапировали его из Приморского края. Там он зверски убил свою сожительницу. Отбывал срок за убийство и ранее.
На стене в кабинете начальника полный расклад зеков по камерам. Стоит взглянуть на фотографии пристальнее, и закрадывается смутная догадка - где-то я многих видел раньше... Не поверите, аж дрожь по телу! Стриженые головы, скуластые лица, точки сверлящих глаз... Где я их мог видеть?
И тут... Фу ты, черт! Да по телевизору же! Многие из сидящих в “единичке” стали “героями” многосерийных криминальных передач, настоящими “телезвездами”. Если собрать все газетные статьи, которые о них написаны, сложатся тома. И книги уже кое о ком есть.
Владимир Гангеев перелистывает книгу регистрации.
- Записывать будете или запомните?
- Запишем, не в тягость.
- Так вот, сидят и у меня 8 маньяков, 19 серийных убийц. Из 169 были приговорены к смертной казни 117. Помилованы.
- Что еще вас из бухгалтерии интересует?
- Из Нижнего Новгорода есть?
- Хватает. 12 человек. Сербин, Горбунов, Казистов... Больше всего из Москвы - 26, из Питера - 22. Нижний будет третьим.
- Вы все знаете о своих подопечных?
- Положено знать все.
- И как?
- Мы люди тренированные. Если кому другому знать - “крыша” поедет. Подопечные наши “потрудились” изрядно. В общей сложности за всеми числятся 395 трупов. Это кладбище небольшого городка.
Взгляд не отрывается от щита с фотографиями. Действительно, знакомые лица.
Сергей Уняев. Вместе с женой они убили семью из трех человек. Он лично всем троим, включая маленькую девочку, перерезал горло. Супруга его сидит в женской колонии. Ее срок - 25 лет.
Вот маньяк из подмосковной Балашихи Олег Кузнецов. За ним числится 10 изнасилованных и убитых женщин.
Мелькал на экране и Сергей Волков, убивший ребенка своего односельчанина. Уже остывший труп мальчика он таскал за собой по деревне и бил головой об асфальт. У Юрия Владимировича была патологическая страсть нападать на подростков, убивать их и вытаскивать внутренности.
А что нужно было в жизни летчику гражданской авиации Андрею Хотенову? Разве не знал он, на что шел, когда участвовал в удушении трех человек в Зеленограде.
Хорошо помнятся концовки всех этих телевизионных криминальных фильмов. Растерянные лица убийц и насильников. Многие из них почти искренне изображали, что не понимают, как все это могло произойти.
Наша телевизионная некрофилия достигла уже такого уровня, что все фильмы воспринимаешь как добротно сделанные детективы, лишенные жизненных реалий. И только здесь, глядя на эту галерею чем-то похожих друг на друга людей, понимаешь - вот она, реальность, и вот ее “герои”. Хорошо, что наши пути с ними больше никогда не пересекутся.

Невидимая охота
По данным психологов, 13 процентов пожизненно заключенных хотели, чтобы их расстреляли.
Начальник участка обязан верить этим данным. Не исключено, что кто-то из них решит покончить счеты с жизнью. Каждый суицид - ЧП. Последуют разбирательства по полной форме. Уж что-что, а разбираться и делать выводы у нас умеют.
Особая забота молодой парень из первой камеры. Он все время грозит убить себя. Получит письмо из дома - и в петлю. Не раз спасали...
А вообще статистика говорит, что за последние пять лет в России был зарегистрирован только один случай самоубийства среди пожизненно заключенных. Может быть, вот так всех и спасали, не давали “роста статистике”.
Гангеев говорит, что все его “пассажиры” могут написать просьбу о расстреле. Казнить их сейчас никто не будет. Даже если и вернут смертную казнь, им жить. В отношении их закон обратной силы не имеет. У них есть слабый лучик надежды. Им предстоит провести в тюрьме полную четверть века. После этого им могут пересмотреть меру наказания, вплоть до освобождения. А выйдут они из тюрьмы старыми и немощными, но выйдут.
И есть еще надежда. Сейчас каждый год тюрьмы принимают более 150 пожизненно заключенных. Судьи с радостью зацепились за эту статью. Их по-человечески можно понять. Тяжело даже справедливым приговором лишить человека жизни, а тут и греха на душу брать не надо. К пожизненной каре приговариваются и серийные убийцы, и те, кто совершил единственное преступление, но отягощенное убийством. Муторно, конечно, размышлять на эту тему... Но тот же Иван Ведянкин, изнасиловавший пятилетнего мальчика до смерти и закопавший труп в овраге, окажись в зоне строгого режима, уже давно распрощался бы со своей жизнью. Там таких не любят, и, по словам сотрудников колонии, “его бы уже разорвали как грелку”. А здесь он надеется на помилование. Пройдет лет 10 - 15, переполнятся тюрьмы “пожизненниками”, и начнут пересматривать их дела. За это время маньяков и серийных убийц столько наберется, что тот же Ведянкин, напиши он прошение о помиловании, тут же его получит.
На подобное развитие ситуации многие надеются, а потому ведут себя “на зоне” тихо сидеть без замечаний - одно из условий реальной надежды. Ну а те, кому ждать нечего, за кем море крови, надеются на другое - на побег. Своих намерений они даже не скрывают. Их фотографии на другом щите - в дежурке под заголовком “Склонные к побегу”.
Мордовская “единичка” - тюрьма жесткая. Многие из опытных этапников пробовали “мазу качать” - навязывать свои условия. Ничего не вышло. А какие они по этапу прибывали! Чуть не в цивильных костюмах, со своим барахлом, даже с телевизорами. Бывало, и девочек им в вагон поставляли - деньги-то у “смертников” водились. И непременный атрибут “вышкаря” - кошечка, котеночек, живая душа, скрашивающая скудную тюремную жизнь. Так, например, на цветной фотографии Графа, в миру убийцы Баурова. Снимок сделан в камере Псковской тюрьмы, откуда он должен был уйти в небытие. Его помиловали, и он ждал дальнейшей своей участи. По этому случаю пригласил фотографа. Тот его и. запечатлел. По тюремной инструкции ближе чем на метр к двери приближаться не положено, а фотография прямо салонная. В камере ковры, стопки журналов, книг, цветной телевизор, домотканые половички, картинки на стенах и кошечка.
На "единичке" с Графа всю спесь ободрали. Сидит как миленький в камере на трех человек и скучает по живности. Хотя ковры и телевизор излишеством не считаются. Сейчас разрешено и это, - только если родственники привезут. Даже если они вдруг картину из Третьяковки доставят, то и ее можно на стенку повесить. Но одно дело, когда преступник ждет смерти и это его последние жизненные радости, другое - когда идет невидимая охота. Чуть слабину даст режим, и кто смертник - решит только судьба.

Обреченная зона
Зона живет по строгому распорядку. Середина недели - баня. С утра начинают грохотать двери камер. Обитатели их мигом бросаются к стене, упираются в них руками, вывернув ладони наружу, и разводят ноги. Дежурный громкой скороговоркой рапортует о количестве заключенных и по каким статьям Уголовного кодекса они осуждены. Неизменно напоминание: “Осужден на пожизненное заключение, жалоб и претензий нет”.
Звучит хлесткая команда: “На выход для досмотра!” Но перед этим обитателей камеры попарно сковывают наручниками. Без них - ни шага!
После команды все убыстряется. Зеки пулей вылетают в коридор и принимают ту же стойку - ноги широко расставлены почти на шпагат, бритые черепа упираются в шершавую стену, руки все так же неестественно вывернуты. Охранник носком ботинок подбивает ноги арестанта - еще шире. По инструкции полагается “на максимальную ширину”. Все продумано: из такой стойки рывка не получится. Вывернутые ладони не дают толчка, да и, чтобы сомкнуть ноги, надо сделать несколько “танцевальных” движений, передвигая ступни с пятки на носок. Четкость движений - от ежедневной дрессуры.
Каждого встречного заключенный обязан приветствовать словами “здравия желаю”, протянувшему миску супа - “спасибо большое” или самодельное “благодарю покорно”. Воспитание согласно все той же инструкции.
“Полосатиков” тщательно обыскивают. Охранник может заглянуть куда угодно, даже под язык. Разговоры с охраной запрещены, никаких контактов с соседними камерами. Ты и твой сокамерник - вот весь мир.
Конвой спереди, конвой сзади - быстрый проход по коридору. Голова низко опущена, свободная рука сзади. Впрочем, нет, сейчас это не обязательно. Демократия вписала свою строчку в строгость тюремной инструкции.
Душевая в соседнем здании. Быстрый проход по дворику. Мелькнувший кусочек свободы, Глоток морозного осеннего воздуха. Солнечный свет в глаза. Можно еще заметить увядшие цветы на клумбах, которые выращивает в эстетических целях под зарешеченными и закрытыми окнами камер все та же охрана.
И опять лязг дверей, короткая помывка, досмотр, рывок через дворик и камера. Банный день закончен. Что бросилось в глаза - неестественно молочные лица зеков. Уже несколько лет их не касалось солнце. “Смертники” со стажем только в последние два года получили право на прогулки. Белые, будто припудренные руки с хорошо заметными синими прожилками вен. Даже татуировки поблекли.
Кто помоложе, тот будет еще поддерживать в себе жизнь. Можно отжиматься от пола. Можно упруго ходить по камере. Поприседать, наконец. Но и у них жизнь будет уходить с нехваткой витаминов, с дряблостью мышц, с невостребованностью мозга. За их здоровье будут бороться. Врачи подкормят их “витаминками”, если будет возможность, улучшат рацион питания. Какое-то время еще поддержат посылки с воли с чесночком и луком. Они будут жить. Жизнь будет теплиться в них все то отпущенное им время. Вот только туберкулез, будь он неладен. Он может сломить неожиданно. Уже должен бы действовать второй корпус, специально строившийся для больных, но стройку “тормознули” - туго стало с деньгами. “Тубиков” рассадили в отдельные камеры, но ведь бациллам не прикажешь: “Стоять!” А среди арестантов есть безнадежные, чьи легкие уже превращаются в серую гниль. Они не живут - тянут.
Медики предупреждают: с годами у каждого заключенного ослабнет иммунная система, и тогда может появиться новая, еще не изученная форма туберкулеза. Другие заболевания тоже будут протекать своеобразно с серьезными осложнениями. Обитателей камер ждут новые формы язвенной болезни, гипертонии, пневмонии, нарушения мозгового кровообращения, атеросклероз, церебральные мозговые расстройства. Возможно ли все это будет лечить или зона обречена? Никто этого не знает. Никто об этом еще не думал. Не до этого. Из черного юмора в среде охраны ходит такой: “Вам чай с сахаром или с туберкулезной палочкой?”
Тени на камнях
Психология пожизненно заключенных пока мала изучена. И на "единичке" идет своеобразный эксперимент Гангеевских "пассажиров" постоянно опекают психологи. При распределении камер учитываются пожелания зеков. Многие знакомятся на этапах и “корешатся”. Но совместная отсидка недолгая. Месяца через три начинаются внутрикамерные скандалы.
Большинство “пожизненников” имеют психологические отклонения. У них высокая “аутоагрессивная направленность”, а если проще - злобная нетерпимость.
До драк в камерах не доходило. Драка - это карцер и запись в карточку. В случае пересмотра дела будет учитываться и это. Поступают проще. Пишут заявление, и начальство “делает лыжи” - рассаживает сокамерников.
Психологи не советуют сажать друг с другом тех, у кого большая разница в загубленных жизнях. Рано или поздно конфликта не избежать. У кого за душой убийств меньше, будет считать, что сидит несправедливо.
Что-что, а “кровавые мальчики” никому не снятся. Начальник участка знает это точно. Он специально спрашивал об этом на беседах, так на него смотрели удивленно: “О чем, мол, ты, гражданин начальник?”.
Корреспондентов на спецучасток заносит часто. Страна должна знать своих “героев”. Надо с кем-то поговорить - пожалуйста, отказа нет. Собеседника в наручниках сажают в специальную клетку. Приближаться к ней ближе чем на метр не рекомендуют. Разговор идет при конвойных, и арестант понимает, что откровенность ему может чего-то стоить.
Осужденный Макаров. По пьянке убил двух человек. Долго скрывался. Снимал комнату у пожилых людей. С целью ограбления убил и их. Он один из тех, кто написал в анкете, что предпочел бы смертную казнь. Уже здесь, в зоне, пытался покончить с собой, вскрывал вены. До сих пор склонен к суициду. Находится под постоянным контролем.
- Вы считаете, что смертная казнь для вас будет лучше?
- А кому я буду нужен, глубокий старик, если меня когда-нибудь и выпустят? Парню 24 года. Через столько же лет его могут освободить. Не такая уж и старость.
- Раскаиваетесь в том, что совершили?
- А что толку в раскаянии. Назад ничего не вернешь.
- Давит прошлое?
- Да нет.
- У вас кто на воле?
- Родители.
- Они пишут?
- Пишут.
- А о чем, если не секрет?
- Какой секрет. Обо всем, что происходит.
- Чем занимаетесь в камере?
- Хожу много, книги читаю, иногда в домино играю.
- О чем-то мечтаете?
- А о чем мечтать? Иногда только прежнюю жизнь вспоминаю, но и она начинает забываться.
- Вы стали равнодушны ко всему?
- А как я должен жить здесь?
- В Бога верите?
- Пока нет, но надо бы. С ним полегче.
Странное чувство: говоришь с человеком, которого как бы уже и нет. По-человечески парня жалко, хотя и понимаешь, что жалости к этим людям быть не может.
Говорят, что однажды здесь побывала с визитом лауреат Нобелевской премии мира Джоди Вильямс из США. Сердобольная женщина приехала “спасать загубленные души”. У первой же камеры ей объяснили, что сейчас она увидит убийцу десяти женщин. Американка быстренько перекрестилась, прошептала молитву, и желание “спасать души” у нее почему-то улетучилось. Она выполнила лишь формальность - передала гуманитарную помощь - и уехала.
Все те же психологи могут рассказать, что в заключении у многих зеков вдруг прорезается поэтический дар. Может быть, это остатки затоптанной души вырываются на волю. Здесь тоже так. Убийца Смехов пишет стихи в тетрадку и потом рассылает их в письмах.
Тут в глазах не увидишь сиянья,
И не слышен тут радостный смех.
Тут никто не имеет желанья
Ухватить хоть какой-то успех.
Нас не трогают частые крены,
В коих мечется судно страны.
Нас не ждут впереди перемены,
Наши дни ни полны, ни пусты.
Тут не слышны ни шепот, ни крики,
Словно в вечном плену мерзлоты.
Мы бездушны и даже безлики
И мирской лишены суеты.
Мы не знаем духовного зова,
Дни проходят никак и нигде.
Не имеем ни воли, ни крова,
Все оставив в народном суде.
Без работы и счастья общенья,
Мы, как тени, скользим по камням.
Только злое чье-то презренье
Сердце давит, подобно ремням.
Каждый день нам ни черный, ни белый,
Ни закончить его, ни забыть.
Промелькнет ослепительно серый,
Чтобы серостью серость укрыть.
Ночи горькие, стылые, черные,
Словно дьявола липкая сеть.
И живем мы, на жизнь обреченные,
Для того, чтоб скорей умереть.
В реальность нас возвращает начальник спецучастка подполковник Владимир Иванович Гангеев:
- Эгоисты все они. Людей среди них мало, “отморозки”. Они и разжалобить могут, и покаяться. А вот выпусти их на волю... Они там такого наворочают! Давайте лучше чайку попьем. Это гораздо приятнее.
В коридоре мелькали серые тени заключенных. Их выводили на прогулку.

От письма до петли
Основная связь с миром здесь - письма. . Есть, правда, еще свидания, но они два раза в год, и то на короткое время да под присмотром конвойных. А писем можно писать сколько угодно, были бы конверты да бумага. Лишнего не напишешь, все просматривается - цензура, так положено.
- О чем пишут? - подполковник Гангеев берет в руки объемистую пачку писем.
- О разном. Вот сколько “настрогали” за один день только. Сидим читаем. На всю жизнь начитались.
Любимое занятие “пожизненников” - писать апелляции и жалобы на несправедливый приговор. Многие настойчиво пытаются убедить своих адресатов в том, что вообще невиновны, и до такой степени упорствуют в этом, что границы истины стираются, и они уже сами искренне верят, что не совершали преступлений.
Пишут во всевозможные общественные организации, адреса которых услышали по радио. По большей части в ответ - тишина. А если и приходят ответы, то в основном стандартные: “Не входит в нашу компетенцию”. Недавно фирма “БМВ” прислала одному зеку каталог своих автомобилей. Как письмо к ним попало?
Пишут, понятно, родным. Особых событий в камере не происходит, собирают по крупицам, о чем бы черкнуть. Но в каждом письме обязательная просьба о посылке. Сейчас в передачах не ограничивают, так этим моментом и пользуются. Просят прислать то, что разрешено: сало, лук, чеснок, конфеты, печенье, баранки, бульонные кубики, чай, сигареты, бумагу, конверты, консервы. Один зек попросил прислать 160 килограммов сала.
Понимая, что многого из родных не вытянешь, круг письменного общения расширяют. Появляются “заочницы”. Глупые сердобольные девчонки клюют на жалостливое письмо зека в разделе объявлений местной газеты. Раскрутить “заочниц” эта публика умеет. Конечно, все они “сидят ни за что”, совершили “ошибку молодости”, кому-то “хочется излить душу, чтобы его пожалели”. И его понимают. Когда “клиент готов” - проси что хочешь.
- Тут у нас убийцы братья-близнецы сидят. Вот умельцы. Пара-тройка писем - и "заочница" на крючке. Спрашиваю их, когда посылку ждать? Отвечают: не созрела еще. По письмам чувствуется: вот-вот созреет. Так и играем. Но есть сюжеты и посерьезнее, - и Гангеев протягивает два письма. - Вот познакомьтесь.
Первое письмо было послано на волю зеком, внезапно спохватившимся и вспомнившим, что у него есть семья, а вернее, сделавшим попытку познакомиться.
"Привет из Мордовии! В настоящее время проживаю без особых изменений. У нас тут жизнь очень интересная - слушаем по радио музыкальные программы. День у нас начинается в 6 утра с физзарядки, которая длится 20 минут. Потом заправка коек, уборка влажная каждый день, моемся. Затем в 8.30 завтрак, проверка внешнего вида и состояния здоровья. Если есть какие-то вопросы, пожалуйста, задаешь. Все поставлено так, как надо. Условия для проживания вполне подходящие. Баня каждую среду. Простыни и белье сдаем каждый вторник. Сюда даже приезжают на свидания. Привозят передачи, присылают посылки. Посылки принимают до 20 кг. Кто хорошо себя ведет и спокойно сидит, тому посылки не ограничены.
Самое главное - нужно отбыть 10 лет спец строгого режима. Здесь сидят и пенсионеры, которые получают пенсию. Я, как начну получать пенсию, сразу переведу ее к вам. Не обижайтесь на меня, я никогда для вас ничего не жалел. Алименты я все выплатил, и даже в мыслях не было скрываться. Часто вспоминаю вас, особенно внучку. У меня к вам большая просьба - вышлите посылочку. Я вас очень прошу, мои дорогие. Чеснок - 2 кг, лук - 3 кг, конфет, карамелек без фантиков, конвертов, тетрадок”.
Письмо это вернулось в другом конверте вместе с письмом дочери:
“...Письмо твое получили. Ты думал, мы сразу бросимся посылать тебе посылку. Вот тебе х...
Мы живем и радуемся, избавившись от тебя. Мама все такая же красивая. Знаешь ли ты, что все твои б..., с которыми ты таскался, ей в подметки не годятся. Ты, наверное, ждал с нетерпением моего письма, а зря. За все в жизни нужно платить. Только обидно, что за все твои грехи и проклятья, посланные на твою голову, расплачиваюсь я. Ты думаешь, что я считаю тебя своим отцом? Ан нет. Я всем говорю, что ты умер, и даже очень давно. Ты всегда кичился своей силой и говорил матери, что ее убьешь. Да если бы я была на ее месте, я бы давно тебя грохнула и не терпела и даже не пожалела бы об этом. Мать пахала, как проклятая, одна, с ребенком на руках. Но ты этого не знаешь. Ты ведь был у нас красавцем мужчиной, на тебе бабы висли. А сейчас на старости ты никому не нужен. Как так? Странно? Ты почему, мразь, никогда не защищал маму? Ты почему поднимал руку на нее? А сейчас мы стали вдруг тебе нужны. Посылочку захотел: лучку, чесночку... А ты все это растил, падла. Вообще забудь, что у тебя есть дочка, внучка, жена. В отличие от тебя, я выбьюсь в люди, ты будешь, конечно, гордиться мной, правда, втихаря, но это уже твои проблемы.
Говорят, что яблоко от яблони недалеко падает, а я от тебя очень далеко упала. И запомни это.
Ты на что надеялся, когда писал письмо? Что, получив его, я вся расплывусь в извинениях, что забыла отца? Я не буду перед тобой извиняться никогда, ты мне никто! Сидишь - сиди и больше не пиши, ты нам не нужен! У тебя и без меня детей много по свету. Обращайся к ним. Считай, что твоя законная дочь от тебя отказалась. Мне противно даже думать о тебе! Сиди и расплачивайся за свои грехи! Я отрекаюсь от тебя! Я хочу, чтоб ты сдох, как последняя бродячая собака!”
Это письмо до адресата не дошло. Оно так и лежит в сейфе начальника участка. Передавать его боятся. После такого письма до петли лишь шаг.

Прокляты и забыты
Сколько же проклятий сказано в адрес этих людей или нелюдей, - как угодно. Они звучали и в залах суда, и с экранов телевизоров, и с газетных страниц. Все им желали одного - смерти.
Как показывают исследования, у нас в стране 65 процентов населения - за сохранение смертной казни. Большинство!
В дискуссиях редкий голос против. Но главное, что против само государство, президент. В свое время в Италии, Германии, Франции, Англии, Швеции закон об отмене смертной казни тоже не поддерживало население. Он принимался вопреки желанию большинства. Это нравственный выбор страны, а не отдельного человека. Мы пока только подражаем. Мы еще не доросли до понятия “против”. Человеческая сущность всегда требует мести. Мы считаем, что только жизнь за жизнь сможет остановить вал преступлений. Это не всегда так.
А между тем “пассажиры” мордовской “единички” продолжают жить. Большинство из них уже приобщились к Богу и вымаливают у него прощение за содеянное на земле. Они верят, что он их простит. В камерах на стенах часто висят бумажные иконки. Кто знает молитву - молится, кто не знает - просто крестится. Не часто, но заглядывает в “единичку” священник. Он здесь крестит, причащает, рассказывает о Боге...
Но в тайне каждый просит у Бога свободы. Если она и случится, то для немногих. Большинство - по горло в крови...
Для них жизнь окончится здесь, в этих каменных мешках камер. И хорошо, если к тому времени останется на земле хоть кто-то, не забывший их. Если раньше тела расстрелянных выдавать было нельзя, то сейчас умерших в неволе можно забирать и хоронить в родных местах, где начиналась жизнь, которой они так бездарно распорядились.
Ну а если их забудут, то лагерное начальство вынуждено будет закопать их на каком-нибудь глухом лесном погосте и пометить могилку лишь номером. С годами дожди смоют номер, и будто человек никогда и не жил...


источник Военная библиотека Федорова

 

[Lunna]

Интервью с приговорённым к пожизненному заключению

«Приговорен к высшей мере наказания - пожизненному заключению». Суровый, но одновременно с тем для многих убийц недостаточно адекватный всему содеянному вердикт. Действующее лицо этой истории - Артем Котов, который получил высшую для нынешней России меру наказания. В условиях, когда на смертную казнь наложен мораторий, «пожизненников» отправляют в специально предназначенные для этого контингента колонии. С Котовым автор этих строк общался в Сызранском следственном изоляторе, где преступник ждал отправки по этапу.

Девушка задушена шнурком
Родившийся в 1980 году Артем Котов до поры до времени был простым самарским парнем. Жил с родителями-работягами в квартире на Заводском шоссе, в меру хулиганил, уделял посильное внимание учебе, по большому счету ни он, ни его младший брат Петр ничем не отличались от своих сверстников. Далее мы предоставим возможность Артему самому рассказать, как в 17-летнем возрасте, если ему верить, началась и как потом стремительно складывалась его карьера карманника. В этом деле он достиг несомненных «высот». Пока же, несколько нарушив хронологию, поведаем об относительно недавних событиях, ставших апогеем криминальной деятельности Котова и приведших его в камеру для «пыжиков».
Сидя в одиночке и ожидая отправки в спецколонию, Артем мысленно возвращается к тем дням. Он утверждает, что не все в приговоре соответствует действительности и признает далеко не все фигурировавшие на суде эпизоды. Итак, обратимся к официальным данным.
Теплым летним днем безработный Артем Котов с приятелем своего младшего брата, 16-летним в ту пору Владимиром Дмитриевым, попили пива. После чего отправились на прогулку по родному району Безымянка. Бродили, заигрывали с девчонками. Одних подружек проводили до дома, с другими посидели на остановке. А с одной новой знкомой - Олей - забрели на улицу Литвинова. По ходу дела Артем озвучивал предложение отправиться куда-нибудь попить пивка.
Как потом показывал Дмитриев, слово за слово - у Артема с Ольгой начался спор, плавно переросший в ссору. Нетрезвый Артем в безлюдном месте повалил девушку на землю и принялся душить извлеченным из своих спортивных брюк шнурком. Расправиться с дамой оказалось для него делом несложным.
Котов снял с уже мертвой Ольги золотые украшения (впоследствии он сдал их в ломбард по поддельным документам), вдвоем с Дмитриевым они сбегали за лопатой и закопали труп на территории насосно-фильтровальной станции.

Криминальный азарт
Через месяц Артем Котов и Владимир Дмитриев повстречали вечером в стельку пьяного мужчину, который попросил парней довести его до дома. По пути он купил водки и пригласил провожатых в свою квартиру «опрокинуть по стопарю». Выпили, закусили, тут хозяин и уснул. Тогда криминальный тандем набил сумки более-менее ценными носильными вещами и аппаратурой на общую сумму около 12 тысяч рублей и удалился.
Очередной кровавый эпизод датирован сентябрем того же года. В тот день Артем позвонил брату Петру и велел ему прибыть к назначенному времени на трамвайную остановку. Тормознул «копейку», подсадил в условленном месте брата, и авто двинулось в район затонов реки Самары, что близ местной ТЭЦ.
Сейчас можно много говорить о том, планировал или нет Артем разбой и убийство, но случилось то, что случилось.
Согласно показаниям Петра, они немного покатались, и по пути между Артемом и водителем по фамилии Васильев произошел спор. Возле реки Петр закурил и направился к воде. А когда вернулся, увидел уже труп убитого братом владельца авто. Артем впоследствии говорил, что задушил водителя без помощи посторонних предметов, одними руками. Согласно же приговору, он орудовал заранее приготовленной удавкой. Далее Артем оттащил труп к камышам, снял с водителя часы, цепочку, забрал его газовый пистолет «Вальтер» и документы. После чего братья отправились на этой же машине в обратный путь.

«Пожизненник»
Примерно с неделю Артем раскатывал по городу на «копейке» убитого. На ночь оставлял ее у своего дома. Но со временем укрепился в мысли расстаться с ней. Вместе с Петром и Владимиром он приехал к тем же затонам, облил машину бензином и поджег.
Ноябрьским вечером Артем подговорил малолеток Петра и Владимира осуществить дерзкий налет. План был прост: тормознуть авто, заехать в безлюдное место, нейтрализовать водителя, а впоследствии разобрать машину на запчасти и продать.
На одном из перекрестков троица остановила «шестерку» под управлением некоего Андреева. Друзья попросили отвезти их к общаге, расположенной неподалеку. Там Дмитриев накинул на шею водителя удавку. Поначалу она попала на подбородок, но Артем ее ловко подправил к шее. Бандиты втроем навалились на жертву и принялись душить. По ходу расправы Артем доставал неисправный газовый револьвер и направлял его на Андреева, приказывая при этом положить руки на руль и не двигаться. Андреев пытался оказать сопротивление, но силы были неравны. Через несколько минут несчастный потерял сознание.
Артем сел за руль, и преступники поехали избавляться от водителя, который на тот момент, возможно, еще был жив. В одном из дворов братья вышли из машины. Тут невесть откуда появились милиционеры и попросили их предъявить документы. Один правоохранитель заметил в авто бездыханное тело (Андреев скорее всего скончался по дороге). Дмитриев понял, что дело плохо, и бросился бежать. Милиционеры палили в воздух, но преступник скрылся. На братьев надели наручники тут же, а Владимира задержали через двое суток. Составленное вскоре описание телесных повреждений Андреева заняло треть страницы машинописного текста.
Дальше все было обыденно - приговор и суд. Артем Котов получил пожизненный срок в колонии особого режима с конфискацией имущества. Его несовершеннолетний брат Петр и Владимир Дмитриев получили по 10 лет воспитательной колонии. Кроме того, суд постановил взыскать с Артема Котова в пользу родственников жертв в общей сложности 130 тысяч рублей.
На процессе обвиняемые говорили, что признательные показания были даны под давлением оперативников, в том числе и физическим. Но суд признал данные на предварительном следствии признательные показания соответствующими действительности. А факты избиения со стороны милиционеров подтверждения не нашли...

Из беседы с Артемом Котовым:
- Артем, ты планируешь после отбытия 25-летнего срока, как это оговорено в законе,
писать прошение об условно-досрочном освобождении?
- Я в любом случае воспользуюсь этой возможностью. А вообще 25 лет - это большой
срок, не каждый его вытянет, загадывать тут сложно.
- Как ты считаешь, справедлив твой приговор?
- Нет. Я не все признаю. Тот же Васильев был вооружен. Я остановил машину, чтобы доехать до реки Самары и посмотреть, есть ли там рыбаки, - я на рыбалку собирался. Нам пришлось поплутать, и он из-за этого здорово увеличил цену. Когда я заявил, что отдам только оговоренную сумму - 50 рублей, он вытащил газовый «Вальтер». Я перепугался... Раньше немного занимался борьбой. Взял его на захват... Короче, в результате получилось, что я его задушил. Я не хотел его убивать. Потом я не прав, конечно, был - сел в его машину и уехал. Труп я не закапывал, а просто вытащил из машины. Мне хотелось быстрее уехать как можно дальше от того места.

«Обыкновенный разбой…»
- Как был убит Андреев?
- Собрались мы как-то с братом Петром и его другом. Они хотели подзаработать, да и у меня трудная денежная ситуация была. Решили отобрать машину, чтобы ее по запчастям раскидать. Когда остановились, я вышел из машины. Цель была - усыпить водителя и завладеть машиной. Короче, обыкновенный разбой. Душили его брат с Дмитриевым, хотя я все равно являюсь соучастником. Я потрогал пульс, человек был еще жив. Отогнали машину, вышли осмотреть место, хотели на лавочку посадить водителя, а тут и милиция подъехала. Я частично признал вину, ведь я не предотвратил преступление, но цели убивать не было. Машину забрать хотел - не оправдываюсь, но убивать, повторяю, никто никого не собирался.
- Расскажи об убийстве Ольги.
- С ней вообще странно получилось. Я и Дмитриев познакомились на Металлурге с девчонками, пообщались. Мы пошли своей дорогой, они своей. Спустя полчаса мы встречаем одну из них. Решили вместе погулять. Я к тому моменту был навеселе, подумал и говорю: «Ребята, извините, без меня». Меня дома ждала моя девчонка, а также ребята, которые приехали в гости. Пришел домой, и, так как был поддатый,
сразу спать лег. Утром пришел Дмитриев и рассказал, что девушка убита. Я на суде заявлял, что был в другом месте, просил проверить мое алиби... Знаете, наказание я, конечно, должен был понести, но не такое суровое.

«Они все время молчат…»
- Тебе жертвы снятся?
- Бывает.
- Мертвыми или живыми?
- Живыми. Но они все время молчат. Придут, даже вопросов не задают, посмотрят и уходят. В основном снится Васильев. Бывает, несколько дней подряд такие сны вижу. А бывает - подолгу их нет. События снов разворачиваются на природе, рядом с какой-то речкой. Этот человек стоит, улыбается...
- Задержание для тебя стало неожиданностью?
- Полной неожиданностью. Во-первых, я испугался. Даже толком не смог сопротивление оказать. На меня спокойно наручники надели. Страх сразу сковал все, я был будто парализован. Одна только мысль: «Что теперь будет?», на ней я и зациклился в первое время.
- А что ты делал после первого убийства ?
- Сначала ушел в запой. Потом как-то оттаял, старался не думать об этом.
- Ты обсуждал с братом первое убийство водителя?
- Мы сразу договорились эту тему не поднимать. Брат тогда переживал еще больше меня.
- Говорят, что убийц тянет на похороны жертв...
- Все зависит от человека и от ситуации. Со мной такого не было.
- Как считаешь, у тебя психика сильно изменилась за последнее время?
- Она меняется постепенно. Я получил серию таких ударов... Смотрите сами: меня арестовывают, дальше - дают пожизненный срок, одиночная камера, и это все - для первохода. С каждым днем все тяжелее и тяжелее.
- Ты в армии до тюрьмы успел отслужить?
- Меня дали отсрочку по здоровью.
«Первую кражу я совершил легко…»
- Какими гражданскими профессиями владеешь?
- Токарь СЧПУ и электрогазосварщик. Хотел устроиться на авиационный завод, но потом начались «веселые» времена, на за водах начались сокращения, моих родителей уволили...
Так получилось, что году в 1998 я стал карманником, «щипачом». Такой «деятельностью» я успешно занимался несколько лет, все проходило относительно гладко, и потому ни один из этих эпизодов не фигурирует в моем деле. Преступления, за которые меня приговорили, я совершил позднее.
- Сколько краж ты совершил?
- Не одну сотню... Я работал в одиночку. Мне вполне на жизнь хватало. В основном это происходило на трамвайных маршрутах - «тройка», «десятка», «семнадцатый». На тот же Кировский рынок «работать» не ходил. Денег там больше, но больше и риск спалиться. Да там и тяжело одному, просто нереально. На рынке надо «работать» по трое, по четверо.
- Как ты выбирал объекты для краж?
- Во-первых, присматривал в транспорте подвыпивших людей, в первую очередь - мужчин. Предпочтительно - с накладными карманами. (Есть профи, которые вышибают из внутренних карманов, но мне до этого очень далеко.) Еще смотришь, чтобы человек был
взволнован, растерян, задумчив, обращаешь внимание, как и чем он расплачивается. Кошельки я всегда сразу сбрасывал. Еще есть неписаное правило карманника - на дело всегда надо ходить трезвым, это же как работа.
Первую кражу я совершил легко. Кошелек почти сам в руку упал. Дело было летом на автозаправке. Человек заправлял машину, из кармана торчал лопатник. Я мужчину толкаю, задеваю рукой карман, кошелек выпадает, я извиняюсь и иду дальше. Человек уехал, я подошел и взял кошелек. Денег там было - на два дня шикарной разгульной жизни.
Потом меня звали другие люди работать вместе, но я сторонился, одному всегда лучше.
- Тебя ни разу не ловили за руку?
- Бывало, что ловили. Но я никогда не отпирался. Иной раз просто вернешь кошелек и извинишься, в шутку все переведешь, мол, деньги нужны, на еду не хватает. Случалось, все на «ха-ха» переводилось, да еще мне и денег на дорогу давали. А когда и подраться приходилось, но таких случаев - с десяток. Сразу крики: «Милиция! Держи вора!» Я отбивался и бросался бежать.
- Какой твой самый большой «улов»?
- Тысяч тридцать было в одном кошельке у мужчины... Мужики вообще более безалаберные, а дамы к таким вещам более чувствительны.
- Куда тратил деньги?
- У меня же семья - родители, брат. Надо было одевать, обувать.
- Родные интересовались, чем занимаешься?
- Я говорил, что грузчиком подработал, но они, конечно, не верили, что грузчик может столько получать. Жил я тогда у знакомой девчонки. Ей тоже ничего не говорил.
- Ты ей делал дорогие подарки?
- Конечно. Она напрямую не спрашивала, чем я занимаюсь, но, наверное, догадывалась. Она работала продавцом. Да и сейчас, скорее всего, работает. Жили мы в ее квартире, я вносил небольшой вклад в обстановку. Вместе мы были недолго.
На суд она приходила, а после пропала. Но я понимаю ее, приговор-то какой...
- Тебе часто в тюрьме приходилось при помощи кулаков доказывать свою правоту?
- В это немногие поверят, но ни разу. Не было почвы для серьезных конфликтов. А мелкие проблемы всегда решались мирным путем.
- Меры дисциплинарного воздействия во время отсидки к тебе применялись?
- Нет, я даже в штрафной изолятор ни разу не попадал.
«Свобода дорого стоит…»
- В семье есть судимые?
- Нет.
- Кто твои родители?
- Отец на авиационном заводе рабочим был, мама маляром работала. Оба они сейчас на инвалидности. Отцу 46 лет, матери - 42.
- Как они восприняли приговор?
- Плакали.
- Сейчас к тебе кто-то приезжает?
- Только мать, буквально на днях была.
- Банальный вопрос: а если все вернуть назад?
- Пошел бы по другому пути. Конечно, это более сложно, но оно лучше... Все-таки свобода дорого стоит.
- Совершая преступления, ты допускал, что все закончится тюрьмой?
- Я допускал, что могут посадить лет на десять. Был внутренне готов к этому.
- Чем ты увлекался?
- Историю люблю. Древний Рим, Египет. В основном в Интернете информацию получал. Меня с компьютером подружка научила общаться.
- По-твоему, смертная казнь сдерживает рост преступности?
- Нет. Рост преступности зависит от общего положения в стране. Некоторые совершают преступления не из-за денег, у них романтика на первом месте, сам процесс. Эти люди есть и всегда будут. Но основная масса преступлений совершается дилетантами из-за нужды. Они в основном и попадаются, из-за них и официальный рост преступлений.
Я вот еще о чем хочу сказать. Хорошо, что в свое время был серьезно пересмотрен Уголовно-процессуальный кодекс. А то мы к чему двигались? Пол-России сидело, в том числе и за сущую мелочь, а пол-России их охраняло.
- Если бы ты был перед выбором: смертная казнь или пожизненное заключение...
- Если бы меня сейчас об этом спросили, то я бы выбрал расстрел. Лучше зажмуриться один раз - и все кончено, чем мучиться по меньшей мере четверть века.
- Если ты все-таки когда-то окажешься на свободе, то какой будет эта жизнь?
- В деревню уеду. Буду охотой заниматься. Насчет семьи - это как получится, ведь мне уже лет-то много будет...

Евгений Семенов
По материалам газеты
"За решеткой" (№12 2010 г.)

 

[Lunna]

Пожизненно заключенные верят, что выйдут на свободу

В исправительной колонии особого режима (ИК №1) в поселке Сосновка Республики Мордовия помимо обычных зэков, содержат 156 лиц, приговоренных к пожизненному лишению свободы. Официально эта территория называется "участок ПЛС" – пожизненного лишения свободы. Два корпуса с камерами для осужденных отделяет от остальной зоны трехметровый забор и колючая проволока. За ней живут 156 человек.
"В 6 утра у них подъем: водные процедуры, зарядка, завтрак. По распорядку, кто-то выходит на работу. Обед у них в 12 часов. Вечером личное время: чтение книг или шахматы. В 22.00 уже отбой", - сказал РИА Новости начальник участка для отбывания наказания пожизненно осужденных Сергей Канаев.
Из 156 человек работают только 80 – шьют рукавицы. Остальных не допускают к швейным машинкам и иглам из-за неустойчивой психики. Средняя зарплата осужденных в месяц составляет 2130 рублей. Кто-то отсылает эти деньги на волю родным, другие покупают через охрану чай и сигареты.
Каждый осужденный имеет право на одну прогулку в день. Насильно не выводят, только по желанию. Во дворе расположен специальный прогулочный дворик, разделенный на несколько десятков каменных клеток с решетками. Внутри них есть турники, штанги и брусья. Имеется даже теннисный стол. На прогулку у осужденных отведено 90 минут.
"Самое тяжелое здесь - это монотонность, однообразность. Ограничение свободы - максимально. Передвижение только под конвоем", - сказал осужденный к пожизненному заключению Андрей Хотенов.
Впрочем, зэки приспосабливаются даже к самым тяжелым условиям. Кто-то обращается к Богу или начинает работать в две смены, другие живут надеждой, что через 25 лет после начала отбывания наказания дело пересмотрят и все-таки появится шанс обрести свободу.