От повседневной зековской жизни запросто можно свихнуться.
Как достал запах дерьма! От него никуда не деться. В зоне, как в России, все благие начинания дурно пахнут и заканчиваются говенно. Вот и у нас в колонии осужденный дед решил благоустроить территорию и заодно себе условно-досрочное заработать. Пошел дед на прием к начальнику, такому же придурку. Ну и говорит ему: давайте на всех газонах цветник разобьем. Завезем старых покрышек и земли, там тоже цветы посадим. Все комиссии, а особенно иностранные делегации, так прямо и ахнут.
Начальство в зоне, как и в стране, любит перед иностранцами прогибаться. Получил дед «хозяйское» добро. Бабка на свидание семян навезла, саженцев. Ботаник-садовод их в землю закопал. Чтобы скорее результат вылез, дед начал землю удобрять. Коровьего навоза в зоне нет, поэтому старый мичуринец нашел выход. Черпает человеческие экскременты из выгребной ямы, разбавляет их водой и льет на газоны и лужайки. Их в колонии много - у каждого барака под окнами, у плаца, у штаба. Еще и покрышек с землей везде наставили. Цветы, конечно, прут красиво, но вонища уже достала. В нее и зеки свою лепту вносят.
Некоторые мужики редко моются. Или часто, но все равно воняют. Про дезодоранты они понятия не имеют, побрить растительность под мышками считают бабским уделом. Вот и распространяют вокруг амбре хуже помойки. В бараке не продохнуть от чужого пота. Форточку откроешь или в локалку выйдешь - там кругом дерьмо. Это как дополнительное наказание к основному сроку. И так аппетита нет, а здесь такое!
Дурдом!
На весь отряд раздается громкий свист. Потом в разных углах и секциях человек двадцать по очереди орут «ноль-два». Это стоящие на шухере «петухи» и просто осужденные предупреждают других осужденных о том, что пришли сотрудники. Два прапорщика совершают обход. После свиста и воплей все равно находятся придурошные зеки, которые не слышали о приближении ментов. У них отнимают игральные карты, запрещенные сотовые, наличные деньги, ножи, плитки, брагу, самогон, водку, порнографический журнал. Сотрудники записывают фамилии нарушителей, чтобы после составить на них акт. Инспекторы уходят. Нарушители идут бить атасников за то, что те тихо свистели.
По дороге нарушители возмущаются недружностью соседей, которые не предупредили их об опасности. На этот раз я не выдерживаю и останавливаю нарушителей. Советую им проверить слух и обещаю в следующий раз орать им персонально и прямо в ухо, пока не оглохнут. Меня поддерживают вменяемые арестанты. Нарушители огрызаются. Вмешиваются «смотрящие». Им лишь бы позаседать.
Собираем в телевизионке сходняк и давай «качать коляску». Через два часа общественность обязала атасников громче свистеть, а арестантов проявлять солидарность и громче предупреждать соседей. Дурдом! Куда уж громче. Как все достали.
Эксперт по вашим?
Выхожу со сходняка, спускаюсь в локалку подышать дерьмом, смешанным со цветочным ароматом.
Ко мне обращается забитый мужичок. Начинает издалека: «Вот ты (это я) такой умный». Я ровняю свою осанку, а мужичок продолжает: «Вот ты книжки читаешь и даже газеты». Я гордо выставляю грудь. Мужичок, совсем просительно: «Может, дашь мне совет?» Я, конечно, готов лопнуть от гордости собой и согласен поделиться знаниями. Мужичок излагает свою проблему: «Вот, вши у меня бельевые завелись. Может, знаешь, как их изничтожить?»
Ну что же это такое! Не было у меня вшей никогда. И не надо с ними бороться, это тебе не Карелины, твою мать, - лучше помыться и шмотки постирать.
Нет, не подумайте, что у меня мания величия. Какая мания, если я в такое место попал.
Только очень странно, что в зоне большинство народа, включая сотрудников, такие малообразованные и недалекие. Совет не обращать внимания не катит. Можно на кого-то не обращать внимания, когда живешь в отдельной квартире. Но когда в спальной секции в тридцать квадратных метров обитает семьдесят мужиков, поневоле обратишь на них внимание. Только представьте, что такое количество народа к вам в большую комнату заселить.
Наступает вторая часть «марлезонского балета». Некоторых нарушителей, тех, у кого нашли спиртное и карты, вызывают на вахту с матрасом и мыльно-рыльными принадлежностями. Значит, после написания рапорта начальник подписал им сутки штрафного изолятора. Вот так, по-глупому, приобретается статус страдальца за «общее».
Мне на ухо садится знакомый. В принципе, в колонии все знакомы друг с другом, но некоторые проявляют более сильную привязанность к отдельным некоторым. Ничего нового знакомый сказать не может. Мы сидим много лет, столько же общаемся. Потому разговор сводится к обсуждению телепередач. Но в «ящике» тоже много лет подряд одни типа звезды, ведущие темы. Фильмы и сериалы тоже сильно похожи, как и актеры, в них играющие. Примерно про это мы и разговариваем, повышая свой культурный уровень и кругозор. У нас и книги в библиотеке все такие, современные. Герой или героиня-одиночка в совершенстве владеет боевыми единоборствами и борется с негодяями. Но такими методами, что по закону герой сам преступник и беспредельщик. Все менты обязательно «оборотни в погонах», как и правительство. Начитавшись такого, становишься мизантропом. А тут еще запахи такие и соседи.
Возвращаюсь на шконку и продолжаю учить английский язык. Чем больше им овладеваю, тем больше он мне не нравится своей примитивностью. На каждое их слово в нашем языке только официальных двадцать синонимов. Не говоря уже про матерные и жаргонные значения этого слова.
Словесный понос
Только бы никто не сел на ухо! К публичному одиночеству я давно привык, и мне нисколько не мешает то, что десятки мужчин в небольшой спальной секции одновременно разговаривают, слушают музыку, колют наколки, жужжа машинкой, брякают посудой, гопают, хлопают дверью. Под эту какофонию можно читать и заниматься. Но если кто-то обращается лично к тебе, сосредоточиться невозможно. Так и есть, один знакомый пришел в мой проход. Сел на соседнюю шконку и рассказывает, как к нему приезжала на свидание жена. Какое-то время пытаюсь его игнорировать и продолжаю читать про «зе тейбл». Говоруна не смущает моя реакция. Он взахлеб описывает умные разговоры с женой и даже постельные сцены с ней. Еще минута и я дам ему в глаз. Говоруна спасает звонок на поверку.
Вот опять же. Очень громко, просто пронзительно звучит сигнал. Дневальный орет, чтобы выходили строиться. После дневальный обходит весь отряд и повторяет про поверку. Но обязательно найдется заключенный, который опоздает на общее построение. Тут специально захочешь, не опоздаешь, а они нечаянно умудряются.
Стоим по пятеркам. Мимо проходит нарядчик и дежурный. Нас считают. Дежурный сегодня вредный. Если в отряде при его приближении не смолкают разговоры, майор приказывает нарядчику начинать считать заново. Но разговоры обязательно не смолкают. У многих зеков словесный понос. В отряде им не натрещаться.
Мы стоим долго. Дежурный не выдерживает первым и начинает орать, что те, кто продолжать базарить - пидоры. Тогда разговоры ненадолго смолкают. Дежурного понять можно. Не может он складывать несколько раз по пять, когда отвлекают. Майор такому еще не обучен - это мы так шутим втихаря. На этой поверке зачитывают приказы и объявления. В этот раз нам сообщают о том, что в штабе будет принимать помощник прокурора по надзору. Надо сходить, пообщаться. Жаловаться на сотрудников себе дороже. Ничего такого нового прокурор сообщить не может. Да и не хочет. Просто к нему заключенные идут от скуки. В отряде все равно делать нечего. А тут в штаб придут осужденные со всех локалок, куда обычно не пробраться. Пока стоишь в очереди, можно пообщаться с тем, кого давно не видел - все разнообразие.
Игорь Залепухин
По материалам газеты
"За решеткой" (№5 2010 г.)
По материалам газеты
"За решеткой" (№5 2010 г.)