Беспредел и произвол (НЕ ЧИТАТЬ СЛАБОНЕРВНЫМ И БЕРЕМЕННЫМ!!!)

[nata74]

Посмотреть вложение 126

​

Беспредел и произвол


Многие считают, что беспредел и произвол - это одно и то же. На самом деле, беспредел - это полное отсутствие порядка, а произвол вполне возможен и при наличии порядка. Каким бы ни был жестким порядок, он делает жизнь устойчивой и определенной. Ты всегда знаешь, что и за какие поступки тебе грозит, что и кто может сделать с тобой, куда, к кому тебе обратиться, если по отношению к тебе допущен произвол. В лагерях одновременно существуют два порядка. Один порядок как бы официальный, он описан в кодексах, законах и правилах, нормативах; держится он на администрации и тех зеках, которые с ней напрямую сотрудничают (козлах). Если в отношении тебя или еще кого-то допущен произвол, есть всякие инстанции, к которым ты можешь обратиться для восстановления своих прав. Зоны, где преобладает такой порядок, называются “красными”.

Другой порядок держится на неписаном тюремном законе, который передается из поколения в поколение и осуществляется с помощью разборок, сходняков и обращения к людям авторитетным. Авторитетами чаще всего бывают люди из касты “блатных”. Зоны с таким порядком называют “черными”. Все внутреннее самоуправление там осуществляется блатными, а администрация только следит за тем, чтобы все не разбежались. А что внутри зоны творится - администрацию не касается.

Но в чистом виде таких отдельных “черных” и “красных” зон мне видеть не приходилось, обычно эти порядки перемешаны, сосуществуют вместе и находят между собой какой-то компромисс. Мало того, в одной зоне могут быть и “красные”, и “черные” отряды. Все члены самодеятельности, секции профилактики правонарушений и так далее собраны обычно в одном отряде. Хозобслуга, например, тоже в одном отряде часто бывает собрана... Приходилось мне видеть и такие отряды, которые можно назвать мужицкими, там соблюдается тюремный закон, но и писаный не нарушается, а блатных нет, да и козлы большой роли не играют. Обычно это случается, когда подбирается начальник отряда, которого называют справедливым сами зеки, и мужиков у него уважаемых хватает. Не знаю, может быть, где-то есть и целые мужицкие зоны...

Беспредел, как я уже говорил, это отсутствие порядка, соответственно бывает он тоже двух видов: со стороны администрации и со стороны самих заключенных.

Административный беспредел возможен, когда все местные органы власти, которые должны следить за законностью в колонии, заодно с администрацией. Такое часто бывает, точно так же, как и беспредел, разрешенный, негласно, конечно, центральной властью. Были, например, в каждой тюрьме (и в СИЗО) пресс-хаты, да и в колониях их заводили. Это камера, в которую сажают, скажем, подследственного, чтобы добиться от него нужных показаний. Если в пресс-хату ПКТ на зоне сажают зека, то чаще всего за его поведение - либо он слишком независим, либо на других заключенных оказывает не такое влияние, как хотелось бы администрации. Там его обрабатывают “шерстяные” - зеки, приговоренные за свои дела тюремным миром к смерти или к опусканию. Этим людям терять уже нечего. Они любое требование администрации выполнят, лишь бы их к правильным арестантам не перевели, и согласны сидеть в пресс-хате до конца срока. За это они и выколачивают признания из подследственных либо опускают тех, кого к ним для этого посадят менты.

Бывает и так: на зону прибывает зек, о котором администрация знает совершенно точно, что он везет воровскую маляву, то есть записку, письмо. Часто малявы возятся в “непаленом гашнике” - в заднем проходе. Иногда герметично запечатывают их в полиэтилен и глотают. Да еще делают на таких капсулах заусенцы, чтобы во время промывания желудка не выскочили. Извлекать их - дело хлопотное. Кое-где для этого есть специальные приспособления - дают тебе рвотного и слабительного и сажают на мелкую сетку. То, что на ней после тебя останется, промывают. Но и такие промывания часто результата не дают. Тогда начальник тюрьмы вызывает главаря пресс-хаты: “Сейчас к вам приведут человека, который везет маляву. Отобрать и принести мне”. Приводят “почтальона”, и шерстяные прыгают на нем, пока малява на свет божий не появится.

Пресс-хата - это самое страшное, что на зоне или в тюрьме есть.

И вот еще такие беспредельные вещи бывают. Между зоной и забором проложена запретка - полоса вспаханной земли. Чтобы запретка сохраняла следы наступивших на нее, эту землю надо регулярно взрыхлять и разравнивать. Администрация часто пытается заставить сделать это зеков, обычно только что прибывших с этапом. Она знает, что, согласно правильным понятиям, тот, кто взял грабли и вышел разравнивать запретку, автоматически становится козлом, то есть дорога ему открыта теперь будет только в актив. В этом и смысл испытания запреткой.

Вообще на зоне многие испытания предполагают только два выхода из положения, в котором ты оказался. Всегда можно попытаться найти третий выход. Меня тоже пытались выгнать на запретку, то есть предложили решить: стану я козлом или отправлюсь в ШИЗО. Когда я отказался, от меня потребовали объяснительную: пиши, почему не вышел. Я сразу написал заявление, а не объяснительную. Заявление прокурору о том, что меня заставляют нарушать основные правила. Я везде читал в правилах, что ни в коем случае заключенные не имеют права приближаться к запретной полосе, а уж входить в нее тем более: это охранное сооружение. Мне кажется, что администрация провоцирует нарочно убийство: я войду в запретку, а меня убьют, кто-то отпуск получит. Я сам же окажусь виноват - нарушил. Нет, я на это не пойду. Они долго смеялись, читая мое заявление, но в ШИЗО не отправили. Потому что постановление на водворение в ШИЗО подписывает хозяин. А он, как они ни смеялись, понял разумную мысль: я говорю об установленных правилах.

Потом обламывание продолжается в отрядах. Человеку, да еще после этапа, тяжело это выдержать. В отрядах козлы вгоняют в секции. Пришел в отряд - записывается в секцию. И, что интересно, авторитеты на это смотрят так: они в этом не участвуют, но они и не мешают козлам, это ведь еще одно сито - пройдет человек или не пройдет. Конечно, они вступятся, если начнется страшный беспредел, если козлы вдруг начнут бить, дубасить этапника, но первое слово за себя ты должен сам сказать. Потом тебе помогут. Тебя поддержат.

- ШИЗО, ПКТ - чем они отличаются?

- ШИЗО - штрафной изолятор, ПКТ - помещение камерного типа. Соответственно, карцер и внутрилагерная тюрьма. Раньше ПКТ называлось БУР - барак усиленного режима. Это название и сейчас бытует в лагерном обиходе.

ШИЗО дается до 15 суток. Продляться содержание в ШИЗО сейчас не может, но делают “непрерывку” "через постель". То есть одну ночь после ШИЗО тебе дают переспать в отряде, а утром опять тащат в ШИЗО. В ПКТ официально могут посадить на срок до шести месяцев.

В ШИЗО и ПКТ раньше официально применяли пытки голодом и холодом, то есть давали пониженную норму питания. В 1988 году этот порядок отменили. Новый Уголовно-исполнительный кодекс, подписанный Президентом Российской Федерации 8 января 1997 г., разрешает кормить неработающих осужденных, находящихся в ШИЗО и ПКТ, по пониженным нормам. Кроме того, неофициально всегда можно что-то придумать, чтобы жизнь медом не казалась. Могут, например, пытать зимой холодом, а летом духотой.

Пытка холодом организуется следующим образом. Помещения ШИЗО и ПКТ могут отапливать либо не отапливать, по произволу администрации. Может в твоей камере во время сильного мороза и не оказаться стекол. В таких ситуациях находчивые люди снимают с себя нательную рубашку, мочатся на нее и растягивают по решетке. Когда мокрая рубаха схватится морозом, в камере становится не так холодно, меньше дует из окна. Зато тогда начинает таять иней на стенах, и в камере становится сыро. Сырости способствует соль, которую специально для этого добавляют в штукатурку. Хорошее подспорье для поддержания сырости в камере - отсутствие гидроизоляции. При строительстве каменных зданий между фундаментом и основанием стен кладут лист рубероида. При постройке "кича" рубероид часто кладут только после того, как будет построен первый этаж, либо вообще не кладут. В результате влага из почвы беспрепятственно впитывается стенами. Называются эти фокусы "прививанием чахотки". Так, иногда открыто, перед строем зеков "хозяин" объявляет: "Непослушным - туберкулез". Это значит, что непослушные будут отправлены в ШИЗО. В бывшем Союзе, кстати, 70 процентов всех "тубиков" - зеки и бывшие зеки. Каждый восьмой-десятый зек - тубик. Есть и специальные туберкулезные зоны - "могильные". Там зеки как мухи мрут. Если выживут, после освобождения новый срок мотать начнут - в больницах. А на воле они сколько людей заражают!

Самые беспредельные зоны - это лесные, кстати, именно в лесных управлениях и расположены специальные “профилактории”, известные под названием “Белый Лебедь”. Здесь, как и 50 лет назад, “закон - тайга, прокурор - медведь”.

Внутренний беспредел, зековский - это сила кулака, отсутствие всяких понятий о правилах, о том, как люди должны поступать в той или иной ситуации. Обстановка, в которой уже нет способов решения споров, конфликтов между отдельными зеками - вот что это такое.

На беспредельных зонах (и в беспредельных камерах) идет постоянная борьба за власть, разборки происходят самым диким образом: тут тебе и избиения, и убийства, и правых бьют, и виноватых - кто сильнее, тот и прав. Причем происходит это постоянно, еженощно. Но чаще беспредел бывает на “красных” зонах. Сидеть там хуже - об этом говорят все, у кого была возможность сравнить. Вообще “красный” порядок на зонах долго не держится и часто заканчивается бунтами. “Красная” зона - обычно беспредельная. Сейчас красных зон становится все больше.

- Как встречают на зоне новых зеков?

- Так же, как и в тюрьме, в зависимости от зоны. Чем беспредельные зоны отличаются - на них надо за все платить. В том числе и за место в бараке. Не заплатишь - можешь зиму провести на улице. На правильных зонах этого нет. Там тебе, как и в тюрьме, должны показать зону, рассказать о существующих порядках, предостеречь от опасностей. Могут предложить вступить в общак, в семью, в кентовку. Не захочешь вступать - дело твое, живи один. Правда, на зоне одному трудно, большинство зеков в семьях живут. Одного загрызут.

Самая большая вероятность и того, и другого беспредела, как я уже говорил, в транзитных тюрьмах, во время этапирования. Люди здесь долго не держатся, и порядок редко когда бывает долговечным.

- В свое время Солженицын описал путешествие в "столыпине". Изменилось что-нибудь с тех пор?

- В той части, которая касается "удобств", - абсолютно ничего. "Столыпин" - это, напомню, вагон, в котором одна продольная стена глухая - к ней примыкают "купе" для арестантов. Другая стена - обычная, только с зарешеченными окнами вдоль коридора, по которому ходит охрана. С именем П.А.Столыпина у этого вагона - "вагонзака", как его называют - связь совершенно случайная.

Восемнадцать человек в трехъярусном отсеке "столыпина" - норма. Издевательства те же, что во времена Солженицына: накормят селедкой, а потом то пить не дают, то в туалет не пускают. Та же духота, та же жара, те же обмороки. Та же скорость передвижения - несколько дней на дорогу в соседнюю область. Перевозят преимущественно ночью, а днем отгоняют вагон куда-нибудь на запасные пути. Сажают в "столыпин" и высаживают из него одинаково: подгоняют "автозак" вплотную к вагону и перегоняют зеков туда или обратно. При необходимости могут и на обычной станции высадить. Выведут, посадят всех на корточки - так зеки и сидят, пока поезд не придет. Пассажиры смотрят, ахают: "Тебя посадят, а ты не воруй!" Конечная станция "столыпина" - зона или пересылка.

Пересыльная тюрьма - заведение, в котором этап, то есть группа заключенных, перемещаемая из одной тюрьмы в другую или в лагерь, на какое-то время останавливается по дороге.

В Москве пересылка - “Красная Пресня”. В других городах, насколько я знаю, есть транзитные отделения при тюрьмах - какое-то крыло, какой-нибудь корпус тюрьмы предназначены для содержания этапируемых заключенных.

Очень часто этапы используются для сведения счетов. Встречи там могут быть самыми неожиданными, а ответственность на этапе за последствия "разборки" - самая минимальная. Если, скажем, правильный мужик на зоне хоть пальцем тронет козла, который сдает его, кровь из него пьет, - его тут же раскрутят на всю катушку по статье, например, за хулиганство. Там своих охраняют: на иной зоне половина всех зеков - стукачи. А здесь козел, особенно если есть свидетели (на фене - "очевидцы"), в его власти.

По этапам часто годами гоняют тех зеков, которых ни одна зона принимать не хочет, как заведомое "отрицалово". И если ты, скажем, из зоны на поселение отправляешься, они могут тебе разборку устроить: почему “на поселок” едешь? за какие заслуги?

Самым страшным бывает беспредел там, где беспредельщики - и администрация, и заключенные - объединяются.

 

[nata74]

КАК «ВОСПИТЫВАЮТ» В КОЛОНИИ

Рассказ очевидца

Среднего роста, худенький, в очках – молодой человек. По вполне интеллигентной внешности, по довольно правильной, не страдающей жаргонизмами речи и не подумаешь, что перед тобой – вчерашний зек. Тем не менее это так. Николай буквально на днях вышел на свободу и, после недолгой встречи с родными и близкими, приехал в «Ковровские вести». Как вчерашний студент владимирского вуза оказался за решеткой и зачем обратился в нашу редакцию, он рассказал сам:

– Причина, по которой я получил срок, – самая обыкновенная. За такое каждый год садятся тысячи и тысячи молодых парней. Статья 112 часть 1 – причинение средней тяжести вреда здоровью. Поехал на дискотеку, подрался, что-то там повредил противнику. Получил два с половиной года поселка-поселения. Потом, вдогон, добавили еще полгода, уже по другой статье.

Наверное, я сам настроил против себя тюремное начальство, еще в первые дни пребывания в заключении. Это когда, будучи в карантине, отказался давать клятву. Требуют, оказывается, там такое торжественное обещание верности «хозяину». Ну там, что не будешь нарушать режим, станешь поддерживать дисциплину и сотрудничать с администрацией колонии. Я, может быть, вообще к клятвам слишком серьезно отношусь, чтобы их вот так раздавать направо-налево. Потому и отказался. И спустя пару месяцев меня перевели с поселка-поселения во Владимир, в ИК-5.

Я хоть и ожидал, что за решеткой жизнь – не мед, но никак не рассчитывал, что там творится такое. Это я – об отношении администрации к осужденным. Кажется, все действия людей в погонах направлены только к одному – всеми доступными средствами унизить людей в робах, сломать их, растоптать их человеческое достоинство. От них же (от служащих УФСИН) ведь слова человеческого не услышишь, одна брань. Причем самая грязная. Честное слово, порой казалось, что весь персонал администрации колонии состоит из латентных гомосексуалистов. Просто потому, что все разговоры, все шутки у них крутятся вокруг одной и той же темы – анального секса. Да что там говорить, вот полковник, высший офицер – так и тот, по-моему, иных слов, кроме как «палка в ж…у», «запоешь петухом» не знает! Так это высшее руководство колонии (где он только получал образование?), а что же говорить о его подчиненных?! Понятно, что они следуют такому примеру.

Но «пятерка» – зона общего режима, и, как оказалось, то, что происходит там – еще цветочки. По сравнению с пакинской ИК-7, куда я попал за семь месяцев до окончания срока. Упекли меня туда якобы за какое-то нарушение. Какое нарушение, причем я и сам до сих пор не знаю. Заставили расписаться в какой-то бумаге, которую я толком и не прочел, и вперед – в ЕКПТ ФБУ ИК-7. Вот здесь-то я и узнал сполна все «прелести» нашей «исправительной» системы. Буквально с первого шага по пакинской земле.

Едва выпрыгнул из «автозака», первым, что я услышал от сержанта-контролера, было: «Ну, что, пи…р, приехал сюда сексом заниматься?». Затем меня, одного из троих новичков, с плаца отвели в душ. Дальше было мало приятного – минут сорок меня поливали ледяной водой. И уже потом, там же в душе показали на парнишку, который там находился: «Хочешь, говорят, быть таким же, как он, «петушком»?». Разумеется, говорю, – нет. Ну, тогда вот – и метлу мне в руки. «Давай, говорят, мы тебя сфотографируем». «Спасибо, отвечаю, всю жизнь мечтал моделью стать!». В общем, сфотографировали меня на плацу с этой метлой. Уже позже я узнал, что по их, служащих администрации, понятиям, это считается каким-то таким унизительным обрядом. Якобы тот, кого так фотографируют, автоматически переходит с одной ступеньки тюремной иерархической лестницы на другую, более низкую. Причем, насколько я понял, так считают только они, потому что никакого изменения в отношении к себе со стороны своих товарищей-арестантов после этого случая я не ощутил. Ни в Пакино, ни в «пятерке», куда вернулся спустя семь месяцев.

Этот момент, кстати, хорошо показывает и такую вещь. В современной колонии уголовные порядки насаждают не «зэки». Эти понятия, правда, в извращенном виде, всячески культивирует… тюремная администрация. Они, на самом деле, и формируют этот «криминальный мир». Они «воспитывают» пацанов, впервые попавших сюда, так, что потом те выходят из стен «исправительного» учреждения – матерыми уголовниками. Даже роли в тюремной иерархии распределяют сами: «Ты, мол, будешь шнырем, ты – мужиком, а тебя – мы опустим». И действительно – «опускают», о таких случаях я слышал, и не раз. А уж сколько таких угроз слышал в свой адрес – и не счесть. Причем исключительно – от охранников, арестанты себе такого обычно как раз не позволяют.

Моим товарищам, приехавшим в том же «автозаке», правда, в это время было не слаще. Их, как позже выяснилось, охрана поколотила. Как бы заранее ломала волю к возможному сопротивлению. И обращались к нам, вновь прибывшим, не иначе как: «петух», «черт», «шнырь» и т.д.

Но не ради того я пришел в газету, чтобы просто нажаловаться на администрацию колонии. Там, в ЕКПТ, я делил камеру с товарищем, таким же молодым парнем, и даже сидящем по той же статье – 112, ч.1. Вот из-за него, Сергея, я и пришел. Потому что думаю, что ему угрожает опасность. А произошло с ним следующее. Однажды Сергей обвинили в том, что он якобы спал днем. Там, в камере, это строжайше запрещено, и наказывается. Он это отрицал. Не знаю, может быть, он и в самом деле на секунду закемарил, сидя перед раскрытой книжкой, но в любом случае это не такое страшное нарушение, чтоб так мордовать человека… Начальство потребовало с Сергея объяснительную, он писать ее отказался. Тогда его куда-то увели, а вернули – слегка побитого. В ответ – тот написал заявление об отказе от пищи. И потребовал встречи с прокурором по надзору. У него взяли это заявление и отсадили в изолятор.

И вот сидит он там день, а на следующий к нему приходит зам. начальника колонии. И куда-то Сергея ведет. Куда? А сейчас, отвечает офицер, тебя примет прокурор, а заодно – адвокат и судья. Открывает дверь и пинком отправляет Сергея внутрь. А там – трое зэков в масках…

Бьют его долго и утомительно. Затем срывают одежду и показывают шланг из толстой резины. Сейчас, мол, мы тебя этой штукой «оприходуем». Если не согласишься подписать все бумаги, которые потребует начальник. Неудивительно, что Сергей здесь пошел на попятный, сдался. Он написал объяснительную, которую от него требовали.

А спустя некоторое время к нам в колонию нагрянули проверяющие. Связано это с историей Виктора Бабака, «Письмо с «подводной лодки»» которого напечатала ваша газета, и с другими жалобами осужденных. (Виктор, кстати, сейчас лежит в санчасти, с переломами ребер.) Тогда приехала какая-то женщина из комиссии по правам человека и оперативники из областного управления ФСИН. Вот Сергей, когда его опрашивали, и пожаловался, рассказал свой случай. Но что примечательно. Сотрудник ИК-7, присутствовавший при разговоре, ничуть не стеснялся оперативника из областного управления, принимавшего жалобы. И только приговаривал: «Давай-давай, мол, рассказывай. Он-то послушает и уедет, а я останусь…».

И поэтому я реально опасаюсь за судьбу своего товарища. Тем более, что теперь, «перепрыгнув забор», не могу ничего узнать о нем. Ну ладно я. Его единственная родственница, сестра, никак не добьется от руководства колонии встречи с ним. Ей то отвечают, что свидание ему не положено, то начинают отфутболивать от одного начальника к другому. Вот и в последний раз, когда она приехала в Пакино, ее за разрешением на свидание отослали во Владимир, на ул. Левитана. И никто из чиновников ФСИН не хочет принять во внимание то, что женщина – серьезно больна, находится на постоянном амбулаторном лечении. Для нее каждая такая поездка – в ущерб лечению, она просто не имеет возможности бегать по этому кругу, от одного окошечка к другому. А из того, что ей не позволяют встретиться с Сергеем, его сестра делает только один вывод – он либо избит, либо может рассказать что-то такое, чего начальство колонии допустить не желает…

Записал В. Миронов

http://kovrovskievesti.ru/?p=806

 

[nata74]

Кирилл Подрабинек

БЕСПРЕДЕЛ

Кирилл Подрабинек (1952 г. р.) -участник правозащитного движения, был арестован 29 декабря 1977 года по обвинению в незаконном хранении огнестрельного оружия. К.Подрабинек был приговорен к 2,5 годам лишения свободы. Тяжелая лагерная судьба привела К.Подрабииека в Елецкую тюрьму, которая и описана в настоящей повести
. За несколько дней до освобождения ему предъявили новое обвинение - в распространении "заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй" (статья 190-прим предыдущего УК РСФСР).
По этому обвинению он был приговорен еще к 3 годам лишения свободы. Освободился в 1983 году по окончанию срока.
"Беспредел" сначала был написан в лагере, потом - после освобождения автора - написан вторично.
Печатался в самиздатском журнале "Поединок" (1987), в журнале "Страна и мир", в "Экспресс-Хронике"


"Беспредел?" - спросит читатель. Что-то знакомое слышится в слове. Все правильно, беспредел - произвол не имеющий предела. Это точное жаргонное слово гуляет по всем лагерям. Везде администрация беспредельничает.
Где-тo беспредел осуществляет своими руками, где-то руками зеков. Но нет ничего беспредельней "красной крытой". Крытой называется тюрьма, где в отличие от следственного изолятора (СИЗО) отбывается сам срок заключения.
Сливки уголовного мира свозятся в крытую. Все самые непримиримые к администрации, самые самостоятельные и авторитетные, решительные и буйные.
Суд в лагере и пожалуйста - со своего режима переводишься на тюремный, в "крытую" тюрьму. Сроком до трех лет. Кто-то с нее возвратится в зону, кто-то освободится, а иные освободятся и от этого мира. Бывает, крытую дают и по суду за особо тяжкие преступления, но такие сидят в тюрьме отдельно.
Неофициально крытники приравниваются к особо опасным рецидивистам. С какого бы они не были режима, с общего - сидящие первый раз, или матерые рецидивисты с особого режима, везут их всех вместе, отдельно от остального контингента.
Или, на крайний случай, с "полосатыми", с особым режимом.
Отдельная камера в "столыпине" (арестантском вагоне).
отдельная камера в "этапке" (этапном отделении СИЗО).

"Откуда земляк? - С крытой!" - это говорит о человеке. Крытая придает зеку вес в уголовном мире. Если он порядочный, конечно. И порядочность его тогда высокой пробы. А гад с крытой всем мразям мразь. Но если неизвестно. каков крытник, у окружающих всегда смутное, не высказываемое подозрение. Не без основания.

Арестантская мораль определяет взаимоотношения зеков друг с другом и отношение их к администрации, к "ментам". Борьба ментов и зеков везде. Везде администрация стремится сломать зеков, подорвать их сплоченность, разложить мораль. Тут все в ход: сила, запугивание, провокации, интриги, подкуп. И конечно использование предателей арестантских принципов, всякого рода доносчиков, повязочников - "козлов" одним словом.
Но в зоне установить полный диктат ментам препятствует большая возможность общения между зеками, а следовательно и большая сплоченность, чем в крытой.
В зоне всегда найдется камень, не привинченная к полу табуретка, вынесенная с "промки" (промышленной зоны) железка. В тюрьме человек безоружен. Посадят его с кем угодно. Против тебя одного несколько, подобранных администрацией. Что тут сделаешь кулаками? Такая камера, где менты расправляются с зеками руками других зеков, называется "пресс-хатой". Соответственно попадают под "пресс", к "прессовщикам". Это и есть беспредел в полном значении слова.
Администрация старается "сломать" крытую. А полностью сломленная крытая -Красная крытая. Сравнительно легче сломать крытую общего или усиленного режима. Сидят люди по первому разу. И опыта меньше, и ума, и арестантские принципы слабее.

Вообще беспредела больше всего на общем режиме. На усиленном хотя бы срока побольше, народ посерьезнев, за 10 лет большего наберешься. чем за пару лет.

Крытник вызывает скрытое подозрение. Что он там творил, как они жили? Немногое доходит из изолированного мира крытой на зону. Описывать крытую не любят. Кто сам запачкался, а кто и понимает: расскажи о беспределе, и тебя в нем заподозрят.
Тем более мало что известно о сломленных крытых, тем более на свободе. "Куда земляк? - На крытую в Елец!" "Да"... - подумает бывалый-"Что-то тебя там ждет?"
Итак, приехали, Елец. Крытая общего режима, сломленная, красная. Филиал ада на Земле. Есть ли место хуже в Гулаге?


Как и большинство тюрем в России. Елецкая построена при Екатерине Второй и первоначально имела форму буквы "Е". В 1978 году пристроили новый корпус и получилась восьмерка. На старый корпус и помещают вновь прибывших, в так называемую "пониженку". Два месяца пополнение держат на пониженной норме питания, а главное, производят предварительную обработку. Обычно в камеру на 8-10 человек помещают двух бывалых крытников. Официально - в виде наказания (пониженная норма питания предусматривается исправительно-трудовым кодексом).
Конечно бывалые-соглядатаи администрации. Кроме того. деликатно новичков вводят в курс дела. Крытая держится на страхе. Страх-главное орудие власти в России. Но нигде, наверное, его концентрация не бывает столь велика, как в красной крытой. Страх стараются вселить во вновь прибывших сразу. Сперва рассказами бывалых о замученных, изнасилованных, убитых в "прессах" строптивцах. О бесполезности сопротивления, о полной безнадежности протестов, о совершенном отсутствии выходов из положения.
Кроме одного: работай, делай что говорят и все будет "ништяк", т.е. хорошо.


Существенный момент. Администрации не нужен просто ужас в душах зеков. Беспредельное отчаяние может привести к бунтам. "А, все равно, раз нет выхода!" Поэтому страх дозирован. Не станешь выполнять норму выработки - будут бить в прессах. Не захочешь подписывать отречения от воровских идей - изнасилуют, сделают "петухом". Замыслишь организацию бунта - убьют. Будешь перевыполнять норму выработки - получишь дополнительно рубль отоваровки в ларьке и кино 2 раза в месяц. Сделаешься прессовщиком - получишь льготы, освободишься без надзора. Беспредел регламентирован. Невольно на ум приходят фашистские концлагеря.
Недаром старые зеки утверждают: нацисты жалкие плагиаторы, скопировавшие достижения ГУЛАГа. Наверно, так оно и есть.
Новичок сидит на пониженке. Голодает, теряет физические силы, а главное - душевные. Кажется и стены крытой источают страх. Периодически производятся "шмоны" (обыски). В первую очередь ищется оружие. Привезенные с собой железки, бритвы и т.п. Заодно ищутся деньги. Впрочем, вновь прибывшим сразу объясняется, что деньги в крытой не "крутятся", лучше их сдать администрации. Меньше будет неприятностей. Умные обогащают администрацию сразу. Хитроумные сделают это позднее, расплатившись заодно и своими боками.
Естественно, соглядатаи - люди опытные. Через два месяца администрация точно знает кого и как следует исправлять. Новичка "поднимают" на корпус (пониженка в подвале).
С общепринятой точки зрения уголовников любая камера в сломленной крытой - пресс-хата. В каждой есть бригадир и несколько человек "поддержки". Они и сами немного работают и следят за работой и поведением остальных сокамерников. Строптивцев нет, иерархия поддерживается просто покорностью "быдла". Но с точки зрения елецких крытников, это просто нормальная хата. "Пресс"-дело другое, он существует специально для исправления. Потом исправленных (если не убьют или полностью не искалечат), отправят в "обычную" камеру. Новичок оказался подозрительным типом, позволял себе на пониженке неосторожные высказывания. Его заводят в пресс-хату. О сопротивлении речи нет, менты просто могут закинуть туда. Кроме того, придерживающийся принципов арестантской морали помнит: отказ заходить в любую камеру - тяжкий грех зека. Разумная норма поведения, да только не для Елецкой крытой...

Поднимаемый достаточно ослаб физически, принесенную железку давно изъяли. Дверь открывается, зек заходит (вталкивается), дверь закрывается. Все же, на всякий случай, если релутация новичка яркая, прессовщики приготовились. Они стоят около двери, на столе и на *шконах" (койках), обутые в тяжелые башмаки. Малейшая попытка новичка к нападению, и он оглушен ударами ног нескольких человек, повержен на пол, истоптан тяжелыми башмаками. В ход могут пойти и деревянные палки. Железного оружия в прессах не бывает
. По той же причине, по которой менты в зонах не ходят с пистолетами. Вдруг зек сумеет отнять? Прессовщики трусливы, дорожат своей шкурой. Палка -вещь не столь опасная в руках одного человека. Безукоризненно исполняющие инструкции менты при обысках в прессах палки изымают.
Через несколько минут после шмона надзиратель их .возвращает в камеру через кормушку. Но благочинность сохранена, проформа-прежде всего!
Допустим, заходящий в пресс не думает сразу кого-нибудь прикончить. Хотя для этого есть основания. Ведь убийство означает новое дело, "раскрутку". Пусть к сроку добавят лет десять, но по крайней мере переведут в СИЗО. Слава Богу, больше не на общем режиме, не в крытой! Итак, новичок хитер, он понимает бесполезность немедленного нападения. Дай, думает, поведу себя на первых порах тихо, притворяясь безопасным, поговорю, туда-сюда... Притуплю бдительность. дождусь удобного момента и "по ночнику" (ночью) замочу. Но прессовщики тоже хитры, а главное - опытные.
"Здорово, земляки! - здорово! Вон на ту шконку". Зек кидает матрац, "земляки" сходят на пол, непринужденно рассаживаются (хотя и не без предусмотренных правил выгодной диспозиции). Земляк закуривает, начинается обычный разговор: откуда, с какой зоны, какой срок. Все как у людей.
Проходит несколько минут, новичок расслабился, хата как хата. Вдруг неожиданно, по сигналу бригадира, новичка принимаются избивать. Как следует, дабы сразу понял, на что следует рассчитывать.

Вот и началась жизнь в прессе. На первых порах прессуемого могут избить в любой момент, беспричинно, ночью и днем. Кстати о ночах. Куда делись былые на них упования?! Парочка прессовщиков спят днем, парочка ночью. Да и у спящих левое ухо слышит, правый глаз видит. Цель пресса - сломать зека духовно. Главный способ - пытка страхом. Можно не бояться боли, ее испытывая. Но хладнокровно ожидать боль, не испытывая страха перед внезапными побоями, могут немногие. Да и они будут в постоянном напряжении. Не день, не два, а фантазия месяцы сделает вечностью. Потом и побои еще не самое худшее.
Могут пытать, могут изнасиловать. Не следует думать, что прессовщики поступают лишь по своему усмотрению. Они действуют по указаниям администрации. Вариации и находчивость допускаются, но в известных пределах.
Так, например, бригадир по кличке Бодя. завзятый "козлятник" (любитель петухов), позволил себе изнасиловать исправляемого без санкции "кума" Марончака (начальника оперативного отдела). 3а что и был посажен в карцер. Не своевольничай! Наверняка Бодя оправдывался тем. что мол неправильно понял начальника. Злостное неповиновение его самого бы сделало прессуемым в другой пресс-хате, а то и в его собственной.

Чего же надо администрации? Хороших показателей перевоспитания заключенных. Это означает первое место в социалистическом соревновании администраций зон и тюрем Управления. Это означает премии, повышения в чинах, рост окладов согласно квалификационной аттестации. В чем заключается показатель перевоспитания? В отказе зеков от воровских идей. Вызывают зека к куму и предлагают подписать нечто вроде следующего: "Я. такой-то, прибыл в учреждение тогда-то. Ранее, в исправительно-трудовом учреждении, я злостно нарушал режим содержания, отказывался от работы, придерживался воровских идей. За что был переведен на тюремный режим. Здесь сперва я тоже вел себя неправильно. Но потом понял, что надо честно отбывать срок наказания, усердным трудом искупить свою вину перед обществом, после освобождения стать достойным жить в советском обществе. Осознал я это с помощью воспитательных бесед, проводимых со мной лейтенантом таким-то, с помощью объяснений и примера моих сокамерников.. Я отказываюсь от воровских идей и призываю к этому всех осужденных, еще не вставших на путь исправления. Зек подписывается. Затем включается магнитофон и он зачитывает текст. Потом его выступления прокрутят по внутритюремному радио. Слушает тюрьма. Слушает пониженка. "Да. это голос земляка, недавно сидевшего с нами. Его неделю назад подняли на корпус".
Неважно, что зека посадили за юношескую драку и о воровских идеях он имел смутное представление. Неважно, что в крытую приехал за драки с козлами.

Всех исправим! Есть еще показатели перевоспитания? Конечно! Пишется зеком письмо на оставленную зону. Там оно зачитывается (показывается) отрицательно настроенным элементам, "отрицаловке". Письмо в том духе, что я, мол, такой-то, вам известный, отказался, перевоспитался, работаю, исправился, чего и вам советую. Пишется письмо к потерпевшим на свободе. Вину свою, мол, осознал, каюсь во вреде вам причиненном. Неважно, если вины не было и каяться надо "потерпевшим"! Всё? Отнюдь! Берется обязательство полностью, в кратчайшее время погасить иск. Благо "нам солнца не надо, нам партия светит, нам хлеба не надо - работу давай!" Исправившийся перевыполняет все нормы, работает день и часть ночи. Самое главное, он и сам готов "перевоспитывать", глядишь и в поддержку попал, потом и бригадиром станет, как вакансия представится. По всем показателям Елецкая тюрьма на первом месте, как гласит газета Липецкого областного управления исправительно-трудовыми учреждениями МВД СССР. Этакие бодрые репортажи ментовских корреспондентов, даже с фотографиями молодцов зеков.

Понятно, сломавшийся зек исключен из порядочного уголовного мира. Хотя не всегда о том становится известно. Не всех заставляют писать на зону. Есть умысел. Тайный отступник может, оказаться в будущем на зоне администрации полезнее отступника явного. Так же не все отречения зачитываются по радио. Наверняка и не все отрекались. Администрация могла не обратить на зека внимания, не предложить отречения. Нужды нет, первое место все равно наше. На большой зоне, если верить газетам, тоже, "только" 99.97% проголосовавших.
Вернемся к мученику в пресс-xaтe. В первые же дни пришедший с беседы с кумом бригадир предлагает прессуемому отказ от воровских идей. Так сказать, официально. Ранее были личные пожелания. Звучит сакраментальное: "X.. или авторучка?" Как правило выбирается второе, хотя это и не страхует от первого. Санузел в камере отгорожен небольшим металлическим щитом, так называемым мостиком.
Если администрация дала "добро", прессуемого перегибают через мостик и насилуют. Обычно по очереди и право первого за бригадиром. Теперь прессуемый петух.
Давая санкцию на изнасилование, администрация руководствуется различными соображениями. Например, уничтожить авторитет прессуемого в уголовном мире полностью и навсегда. В назидание другим или как поощрение прессовщикам. Возможно, до администрации дошло: у прессуемого состоятельные родственники, богатые друзья, он сам имеет на свободе капиталец.-Прессуемому делается предложение перевести деньги на такой-то адрес. Получатель, естественно, мент.

 

[nata74]

Не внявшего предложению ожидает мостик. Могут изнасиловать, если бригадир уверен: прессуемый не станет жаловаться администрации. Очень распространенный вариант. Неудача Боди - скорее исключение, чем правило. Прессовщики люди опытные, знают, какой исправляемый не станет признаваться, что стал петухом, побоится огласки. Или устрашится дополнительных мучений. Крытая плодит тайных петухов. Ведь явные - парии в уголовной мире.
Допустим, прессуемому повезло. Он не безнадежно упрям, беден и не имеет родственных связей, прессовщики не занимаются отсебятиной. На изнасилование санкции не было. Сами прессовщики изнасиловать боятся, у прессуемого на свободе верные друзья. Или прессовщики понимают: такой человек сам всю жизнь не успокоится, пока не убьет их, а они надеются уйти от возмездия за остальное, не сильно "увязли". Прессуемый от воровских идей не отрекся, а если и отрекся, все равно остался строптивцем. Возможно, его изнасиловали, а отречения нет. Или постоянные побои не дают результата, и убить или искалечить не разрешено. В любом случав, когда обычные методы малоэффективны, прибегают к пытке не прямого болевого воздействия. Иногда их применяют параллельно с побоями. Например истязуемого запихивают в мешок (наматрасник), завязывают веревку и подвешивают к стене или шконке. Может провисеть часы, может дни и недели с кратковременными извлечениями из мешка. Затем слабого, как зимняя муха, перевоспитуемого вытряхивают на пол, угощают пинками и оставляют в покое. До нового подвешивания.
Иногда применяется фиксация к шконке. Истязуемого крепко привязывают в лежачем положении и так оставляют. Дни, недели.
Возможны только ночные фиксации, но здесь цель иная: дабы не было необходимости следить по ночам за буйным субъектом.
Утренняя проверка, в камеру входит корпусной ответственный по кличке Собака. "Семеро, начальник! - А этот почему лежит? - Нездоровится! - Ну, ну..."
Вечерняя проверка, входит мент по кличке Коммунист. "Семеро, начальник! - А этот что? - Нездоровится!-Ну. ну..."
Надзиратели, кум, ответственные - все в курсе дела. Но проформа соблюдена.
Применяются фиксация и особого рода, так называемое сажание в "лягушку". Прессуемого перегибают пополам и руками и ногами запихивают в рукава телогрейки.
Особо упрямых "протаскивают по всем кочкам". Бьют ногами, "рогами" (доской с унитаза), фиксируют, сажают в лягушку, подвешивают. Есть слухи, где-то даже прижигали сигаретами. Затем дают отдохнуть и поразмыслить на досуге в карцере. Потом снова протаскивают по всем кочкам. Иной раз искалеченный перевоспитуемый умирает в тюремной больничке. Случаются убийства и непосредственно в камере. Ничего, тюремная медицина все спишет на что-нибудь вроде "сердечного приступа". Иногда прессуемые сходят с ума. В 1980 году один такой бедняга был помещен в больничке через две камеры от моей. Из "обычной" камеры его за какие-то грехи посадили в пресс. Номер пресс-хаты залепили бумажкой. Надо сказать, убийства, изнасилования преобладали в. период ломки крытой. До этого Елецкая крытая была вполне рядовой. Как и в любой почти крытой существовала парочка пресс-хат. Но так себе, дилетанских. Не дадут постучаться соседям, сдадут ментам, побьют немного. В общем, пустяки. Надоела нищая, серая жизнь ментам. Примерно с 1976 года крытую начали ломать. В любой тюрьме есть обиженные сокамерниками зеки. Кому-то за дело досталось, кому-то в результате арестанского беспредела. На тюремном режиме народ буйный, замкнутость жизни предрасполагает к интригам и сведению счетов. Этот проигрался, тот по. молодости наделал ошибок. Администрация тюрьмы начала усиленно "раскидывать чернь" (плести интриги). Через "наседок" (своих шпионов) распускать слухи, провоцировать зеков, стараясь всех перессорить. Не останавливались перед прямыми подлогами. Подобное процветает на любой крытой, но молодость и неопытность арестантов сыграли зловещую роль.

Типичный пример. Рассказывают следующее. Молодой зек по кличке Тайга, родом из Сибири. Гуляет как-то с сокамерниками в тюремном дворике. Приходят менты: "Пошли в камеру, собирайся с вещами". Пересадили Тайгу в другую камеру. Хитроумные менты взяли из пустой камеры чьи-то шерстяные носки. Приходят сокамерники с прогулки, носков нет. Кто стащил? "Тайга"! Будь они поопытнее, случись такое на строгом режиме, плюнули на носки, сообразили кое-что. Здесь иначе. Послали "ксиву" (записку) в камеру Тайги: "Так и так. Тайга, крыса, спер носки". Новые сокамерники перетряхнули вещи - есть носки! Напрасно Тайга оправдывался, мол его собственные. Побили и выкинули из хаты. Плюс к тому же, за "крысятничвство", посадили его в карцер. Тогда администрация и начала обработку. Куда деваться? Молодой, мстительный. Был уважаем в уголовном мире, а теперь ни одна порядочная камера его не примет. Так подбиралась пресс-хата. Тайга, "фуфлыжники" (не заплатившие карточный долг), притесняемые в других камерах. А затем стали поодиночке к ним закидывать бывших сокамерников Тайги. Пресс заработал. Администрация не скупилась. Тайга имел все: водку, любую еду, сигареты. У физически развитого и решительного Тайги помощники были ему под стать. Менты могли эту бригаду впустить в любую камеру, начиналось побоище. Сколько изнасилованных, искалеченных, убитых было на их совести! Вернее, на отсутствие ее. Крытую лихорадило. .Появились новые пресса. Бессилие и страх ползучей заразой распространялись по тюремным коридорам. Пополнение шло и за счет страха перед прессом, и за счет страха прессуемых, и за счет подкупа администрацией, и за счет упоения вседозволенностью. К 1978 году крытую сломали. Какова дальнейшая судьба Тайги? Погулял он как следует. Хотя и сам, и администрация держали дату его освобождения в тайне, стала она известна на свободе. Рассказывают следующее. В день освобождения посадили Тайгу в "воронок" и под охраной ментов повезли из Ельца. Но немного ранее несколько уголовников совершили нападение на патруль ГАИ. Связали ментов, переоделись в форму. Автомобиль развернули поперек дороги, начальника патруля поставили под ножами рядом. Ментам в воронке отдавался приказ: не останавливаться ни в коем случав. Но видят: пост ГАИ, знакомый мент просит остановиться. Остановились. Переодетые ментами уголовники подошли к машине, охрана вылезла, вылез и Тайга. Его несколько раз ударили ножом и нападавшие скрылись. Живуч оказался Тайга. Его прооперировали в Елецкой больнице и сразу после операции куда-то увезли.
Отыскался след. Летом 1980 года я возвращался этапом из Усманской областной больнички, где лечился по поводу туберкулеза, в Елецкую крытую. Шедшие со мной этапом ребята из Сибири сообщили: Тайгу вновь судили, недавно убит в Красноярской зоне. Но возмездие настигло лишь нескольких, особо выдвинувшихся при ломке крытой прессовщиков. Оно и понятно. В красной крытой большинство прессуемых сами стали прессовщиками. И вот почему.
К 1978 году крытую сломали. Пресса заработала равномерно, по заведенному порядку. Крайностей, убийств, изнасилований, членовредительства стало меньше. Параллельно психологический пресс усилился, методы его отшлифовались. Редко кто из прессуемых способен оказывать активное сопротивление; кругом-то все сломались. .Не на кого равняться и бояться осуждения некому. Пресс начал не столько резко ломать зеков, сколько изменять их, "перевоспитывать", по ментовской терминологии.

Итак, в подавляющем большинстве случаев прессуемый сразу оставляет попытки сопротивления. К нему радикальные побои применялись может раз, к койке не фиксировали, в матрацовке не подвешивали. Какова его судьба? Заглянем в одну из пресс-хат, где бригадиром Зенкин по кличке Москва. Большинство пресс-хат находится на старом корпусе, в тупиках буквы "Е". Так удаленнее... Беднягу уже побили, он "опустил гриву". В камере, кроме Зенкина и поддержки, человека три прессуемых. Численный перевес вроде бы минимальный. Наш бедняга помнит: била его вся камера. Приглядевшись, понимает: двое из сокамерников на том же положении, что и он, сам. Смутная надежда закопошится в душе. А если сговорившись с двумя, поднять бунт против Зенкина и поддержки? Надежда быстро исчезает. Зенкину понравился шарф новичка: "Задари ка его". Новичок промедлил с буйным изъявлением восторга, радость "задарить" оказалась ненатуральной. "Ах ты вор... привык мужиков дербанить!.. Вася, получи с него!"
Вася, такой же прессуемый, встает и "получает". Заключается получалово в нанесении ударов кулаком по лицу.
При этом провинившийся должен стоять смирно. Начни он трепыхаться, кинется бить вся камера. Вообще участвовать в избиениях, получать когда приказано - святая обязанность прессуемого. Уклонение строго карается, в чем новичок быстро убеждается. Скажем в тот же день мелко провинился другой прессуемый. Наказание известное - новичку приказано получить. Он и получил, но без усердия. Возможно, идея сговора прессуемых еще не оставила его, или сработало природное отвращение к должности палача.
Недобросовестность новичка не укрылась от глаз внимательного Зенкина: "Халтуришь земляк. Ну-ка, Чахотка, получи с него за это". И тот самый Чахотка, с которого только что получал новичок, теперь сам получает с новичка. На совесть! Урок не прошел даром. Когда прессуемого бьет вся хата, новичок тоже не жалеет ног и кулаков. Москва умный тиран, в совершенстве овладевший наукой власти. Прессовщик милостью Божьей! Талант его менты в землю не зарывают. Пушкарев, бывший у Зенкина в поддержке, со временем сам стал бригадиром в другой прбсс-хатв. Пресса - своеобразная кузница кадров управления. Пройдет время, быть. может и новичок. проявит способности, станет поддержкой, а там и до портфеля бригадира недалеко. Но это все в будущем. Пока он учится, жизнь в прессе идет проторенной колеей. Главное внимание менты обращают на работу. Работа бывает с выводом в рабочие камеры и без. В прессах, естественно, вывода нет. Лишние передвижения ни к чему, работу в камеру приносят. Зеки крутят "шарабешки", маленькие такие пластмассовые пластинки. В них вставляется проволока и с обоих сторон завязывается определенными узлами. Потом, на фабрике, куда отвезут шарабешки - из них составляются батарейки питания "Крона". Читатель верно покупал такие? Тогда он заплатил деньги не только за труд. но и за кровь.
Работают прессуемые от подъема до отбоя. С небольшими перерывами, поесть, в туалет. Впрочем, хитроумный Бодя и в туалете не признавал простоев. Сидит зек на "толчке", крутит шарабешки. Случается, когда ментам надо подтянуть план, вернее его замечательное перевыполнение, - работают прессуемые и по ночам. Дежурным надзирателям дается инструкция - не препятствовать. Ментам выгодно подобное положение дел. Зекам записывается только норма, плюс 1-2 процента перевыполнения. Половина денег кладется на счет зека, половина - на счет учреждения. Но официальная норма гораздо ниже устанавливаемой зекам. Разница, естественно, в карман ментам. Вообще с работой процветают всяческие махинации. Meнты гребут большие, живые деньги. Понятно, их отношение к тюремному производству тоже самое живое. Вот почему битие определяет бытие прессуемых. С этой точки зрения пресс - учебно-производственный комбинат. В сломанной крытой в пресса в первую очередь попадают нерадивые работники. На пониженке работать не обязательно, официально. Но добрые менты, дабы вновь прибывшие не скучали, предлагают покрутить шарабешки. Мол дело полезное, сразу работать научатся, рубль отоваровки на продукты получат. Предпочитающие скучать или медленно овладевающие профессией - попадают в пресса. Там их живо научат работать. Чуть замедлил движение - получил по голове. Получил несколько раз по голове --тогда уже следует получалово. Хронических "лентяев" бьют всей хатой. Называется все это работой под напором.

В пресс-хате Зенкина царствует коммунистический стиль. Выполнивший свою норму прессуемый с "радостью" берется помочь товарищам - поддержке, а в первую очередь - бригадиру. Зенкин работает мало, поддержка побольше, прессуемые - очень много. Подобный стиль сохраняется и в еде. Нет, Зенкин не отбирает малюсенькие кусочки мяса из обеденной баланды у прессуемых. (Кусочки есть, хата - передовик производства). Внимательные к чужому горю прессуемые сами отдают кусочки Зенкину. Как же, он, бедолага, столько уже на крытой просидел. В воздухе витает дух товарищества. Он проявляется везде: в рабочей солидарности с прессовщиками, в гастрономической солидарности с. ними. Раз в месяц отоваровка. Отовариваются все, как замечательно работающие. Нет, Зенкин не отбирает повидло у прессуемых. Они сами предпочитают не есть. Ну не хочется человеку! А поскольку все в дружной хате общее, то и съедается без всяких там оставлений доли воздержавшимся. Зенкин - знаток солидарности и без устали говорит о духе поддержки, о взаимопомощи и т.п. Так что политико-воспитательная работа у него на высоте. Впрочем, то же самое проповедует официальный воспитатель--лейтенант, проводящий в камере политзанятия. Он. как коммунист, дает всему марксистско-ленинскую интерпретацию. Социализм, советский образ жизни, коммунистические идеалы не обходят зеков стороной. :А что прессуемые не поймут в теории, Зенкин объяснит на практике. Его камерный "развитой" социализм очень весом и реален.

Порядок в камере Зенкина идеальный. Ей обеспечено первое место во внутритюремном соревновании по всем показателям. И по работе, и по чистоте, и по дисциплине. В подтверждении сего на почетном месте висит переходящий красный вымпел "За первое место в соревновании". Впрочем, переходящий вымпел почти не переходит-здесь его место.
Камера Зенкина выглядит блестяще. Знаю, сам заглядывал в глазок. Пол сияет. Везде салфеточки, занавесочки, коробочки. Периодически бросаются лозунги типа: "А что ты сделал для хаты?"
Сознательные прессуемые, в свободное от работы время, шьют, вышивают, клеют, убирают. Несознательных нет. "Дадим бой разгильдяям и прогульщикам!"' Бой дается. Как-то раз Зенкин обнаружил дырку на любимой салфеточке, покрывающей бачок с водой. Какой-то... так его и здак... прожег махорочным пеплом. Гнев владыки был праведен и неудержим. "Кто сделал?" Ответа нет. "Ладно, этим я доверяю" - в сторону поддержки. "Они сами признались бы". Действительно, если еще и учесть, что курят они в основном сигареты, махорку любят прессуемые. "Остальные: каждый получает с каждого. Кто будет халтурить с того сам получу". Происходит получалово вкруговую, по очереди каждый прессуемый бьет каждого прессуемого.
Не зря у Москвы первое место в социалис... . простите, внутритюремном соревновании. Как никто другой он использует психологические методы, учитывает человеческий фактор. Это у Зенкина брат получал с брата. Это у него в камере радостная, веселая обстановка. Все делается играючи, со смехом, дружно. Грустить запрещено. Раз прессуемый мрачен, не весел, значит обижен на остальных, замышляет недоброе. За это получают. Разнузданное веселье тоже не допускается -похоже на издевательство над остальными. За это получают. Золотая середина находится методом проб и ошибок. Весьма быстро.
В камере Зенкина стоят на коленях не только в переносном смысле, но и в прямом. Есть такая форма бригадного порицания. Особенно часто стоят на коленях имеющие на них татуировку в виде звезд. Смысл татуировки - "не встану на колени". Иной раз, для всеобщего развлечения, сажают кого-нибудь в лягушку. Сажаемый и сам смеется, - рад повеселить публику.

Ведут меня на прогулку. Навстречу Зенкин с сокамерниками, второй надзиратель не успел еще их завести в камеру. Какой-то довоенный до отчаяния прессуемый бегом рванул по коридору. Видно решил удрать от прессовщиков, добежать хоть куда-нибудь. Да куда убежишь? Менты остались меня сторожить, зеки бросились за беглецом. Схватили за руки и ноги, внесли в камеру. Мент хладнокровно закрыл дверь, посмотрел в глазок. Потом щегольским движением закрыл его. Понятно, что за зрелище он увидел...
К беглецам прессовщики применяют превентивные меры. Привязывают веревочками за хлястики телогреек и ведут на прогулку. Бывает, по коридору шествуют поддержка и бригадир, управляющий упряжкой прессуемых. Попадается навстречу высокий чин администрации, пройдет мимо, ничего не заметив.
Да кто же они, эти чины администрации, заплеч... простите, воспитательных дел мастера? Наши доблестные работники внутренних дел, коммунисты, офицеры. Прошу познакомиться.
Начальник тюрьмы подполковник Подгаецкий (умер в 1980 г.). В очках, важный и спокойный, завзятый хозяйственник. Производство - его основная забота.
Заместитель начальника тюрьмы по режиму содержания майор Пронин. На крытой этот "режим" фактический начальник всего. Система прессов - его заслуга. Он ведает всем: куда и кого посадить, кого бить, кого насиловать. Бригадиры перед режимом трепещут. Они знают, кто-то из поддержки всегда работает на Пронина, докладывает о происходящем в камере. Выяснить, кто наседка не просто. Заметим, наседок все не любят, а бригадиры не менее других. Раз доложили об отсебятине, другой - бригадир лишается места. Наседка не слишком усердствует в доносительстве. Золотая середина его устраивает. Если выявят, сам попадет под пресс. Бригадир найдет "объективную" причину. Иной раз честолюбивый наседка старается свалить бригадира, занять его место. Но навет, как правило, не применяется, поскольку в камере есть еще наседка, для контроля. Тут-то и начинаются всевозможные комбинации. В атмосфере полууверенности в том, кто есть кто, делаются различные тактические ходы. Двое, подозревая друг друга в работе на Пронина, пытаются сговориться против бригадира. Бригадир сговаривается с одним, внимательно следя за другим. Тот, второй, дискредитируя пока другого наседку, ищет ход к бригадиру и т.п. Ситуация осложняется тем, что в камере, почти наверняка, сидит наседка и от" кума".
Знакомьтесь, кум Марончак. Капитан, начальник оперативного отдела. Власти имеет меньше Пронина, а возможностей больше. Его занятия "разведка" и "контрразведка", взаимоотношения между зеками. Кум, умело нажимая на свои тайные пружины, зачастую обходит режима. Говорят, между ними идет тайная война, где поле боя - тюремные камеры. Цель соперничества ясна - всем деньги нужны. Однако абсолютно выполняется одно правило: ничто тайное не становится явным, т.е. официальным. Естественно, о положении на крытой знают и Управление, и елецкий прокурор, и Главное управление. Принцип "сам зарабатываешь - поделись с начальством" не совмещается с официальной информированностью. Пусть я не видел, как Пронин и Марончак делятся прибылью с прокурором и Управлением, но как Пронин, Марончак, прокуратура, Управление делали все возможное, чтобы елецкий беспредел оставался в тайне, - мне известно.
Заместитель начальника тюрьмы по политической части, майор, не помню как зовут, исполняет должность пряника. Обволакивающий взор, добродушный характер, располагающие манеры. Вызовет зека к себе в кабинет, вникнет в личные неурядицы. Удивится и пообещает помочь обиженному администрацией. Правда, после откровенного разговора, наивные его собеседники почему-то попадают к Боде, Москве, Пушкарю...
Но наивны, как правило, зеленые новички. Месяц жестокой борьбы за выживание самых тупых делает великими знатоками человеческой натуры.
Суть службы начальника мед.части, капитана Вакулы -по прозвищу Хряк - лечить с приставкой "Ка". Это он с бригадой ментов усмирял непокорные хаты в период ломки. Питает исключительное пристрастие к терапевтическим диагнозам: инфаркт; почечная недостаточность и т.п. Травматизм? Его и не было в тюрьме!
Вот наиболее выдающиеся работники. Далее идет сошка помельче: подкумки, начальники отрядов, мастера. Вообще, у ментов елецкой крытой блестящая репутация. Например, капитан Волков в 1980 году получил майора и отправился в Афганистан инструктором, делиться ценным опытом. Как там теперь дела с прессами в Афганистане?

Живет прессуемый в пресс-камере. Обстирывает бригадира и поддержку, много работает, мало ест, немного спит. Бьют его черствыми булками по голове, сажают в лягушку, ставят на колени. Но ничто не вечно, в том числе и жизнь под прессом. Хотя, с другой стороны...
Наконец, перевоспитавшегося и осознавшего переводят на новый корпус. В "обычную", с позволения сказать, камеру. В ней тоже есть бригадир и поддержка. Но условия жизни полегче. Зря, внезапно, по прихоти, бить не начнут. Кусочками мяса делиться не принято, как и обстирывать кого-нибудь. Отоваровка съедается сообща. Работать приходится много, но делится труд равномернее. Рай после пресса! Камера называется рабочей. Утром выводят в камеры производственного этажа. Работа разная. Протягивают и режут стальную проволоку (для "Кроны"), изготавливают пластмассовые формы элементов. Самая тяжелая работа - производство графитовых щеток для автомобилей "Жигули". Восемь часов зек дышит графитовой пылью. Прогулка - 1 час в день. Питание - жить будешь, но больше ничего! Новый корпус сырой. Зимой стены "плачут", сочится вода. И так, быть может, три года. ГУЛАГ - рассадник туберкулеза. Наверное каждый десятый зек болел или болен им. Особенно много чахоточных на крытой. А в Елецкой тюрьме основной вклад вносит графитовое производство. Иногда, глядя на "Жигули", я думаю: сколько жизней съели эти машины? Какому количеству каверн и туберкулем обязаны они своим созданием?
Нет, я не призываю владельцев машин теперь ходить пешком. Каждый живущий в стране, так или иначе, через цепочку общений, работу, покупку, - всего, что составляет каждодневное существование, - работает на пресса. А пресса работают на него.
Авторучка в моих руках, чернила в ней, вот эта бумага - в них тоже мука прессуемых. Нет, я не призываю Запад наложить эмбарго на импорт "Жигулей". Изменится разве что-нибудь? Любая продажа в СССР, джинсов или станков, любая покупка, водки или тракторов - тоже поддержка беспредела. Каждый телемост, каждый форум в Москве, каждое рукопожатие сияющим советским руководителям - работа на пресса. Да и сама страна - огромная пресс-камера. Есть в ией бригадир и поддержка, есть миллионы прессуемых.

Страх угодить в пресс- главный фактор исправного поведения зека в "нормальной" хате.. Вот Р, с которым я сидел. В качестве поддержки поехал к Москве. Пытался поднять против него бунт, попал под пресс. Купил освобождение из пресса согласием работать на Марончака, осведомлять обо всем и обо мне. Правда, просчитался кум. Получилось так, что Р. осведомлял не кума обо мне, а меня о куме. Вообще, невозможно в подобном повествовании не сказать немного о себе.
Прибыл я в Елец с Тобольской зоны в 1978 году. Разные были перепетии, с разным сидел народом. Но каждый раз это была действительно обычная камера, без бригадира и поддержки. Единственная на всю крытую. Конечно, сокамерники для меня подбирались, пусть даже и не все. Цель администрации понятна: контроль. Сажались ниседки и контрнаседки, некоторые - не по одному разу. Но Боже мой, как неумело действовала администрация! Привыкшая к силовым методам, - как беспомощна оказывалась без них. Как глупо запутывалась в собственных интригах! Например Катаев, с которым я сидел, наседка Пронина, работал на меня. Доходило до анекдота: мне через Катаева приходилось учить Пронина, как надо "без 'подозрений" вызывать Катаева на беседы. Кстати, оперативный псевдоним Катаева - Мурашкин, а оперативный псевдоним Р - Николай. За два дня до окончания срока меня крутили по статье 190-прим (распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй). Свидетелями были менты и часть бывших сокамерников, пошедших на это под угрозой пресса, за обещанные льготы. Но вот Анатолий Филимонов полностью подтвердил все мною сказанное о Елецкой крытой. Человек большого мужества, притворно согласившись быть осведомителем и свидетелем, он хорошо помог в разоблачении беспредела. Многое я узнал от Р, от других зеков. Сама администрация помогала своими хитрыми глупостями. Помогали разные люди, в разных камерах, хозобслуга и, даже, менты. Спасибо им всем: зекам и ментам, героям и подонкам, храбрым и трусливым! За переданную записку, за отправленное письмо, за смелое слово, за то, что не сдали лишний раз... Как ни сломлена крытая и люди, - остается надежда: порядочность не убита до конца. И в большой пресс-хате тоже!

За несколько месяцев до раскрутки администрация отдала приказ: не бить сильно. Пресса заработали в холостую. Цель понятна: не дать свежего, доказательного материала к предстоящему суду. И вот за непродолжительное время появилось уже несколько камер без бригадиров и поддержки. Показателен следующий случай. Сразу после подъема раздались крики избиваемого зека. Потом хлопнула дверь камеры. Дежурный по тюрьме вывел бригадира в коридор и, по случайности, остановился недалеко от моей камеры. "За что били? - Не работает, начальник! - Ты что, не мог подождать до вывода?" Все ясно. Немного позже за грохотом моторов крики не были бы слышны. В поведении администрации появилась осторожность.
Другой случай. Два зека наотрез отказались заходить в одну из камер. Прыгнули к окну в коридоре, разбили стекло и пригрозили вскрыться, если их попробуют в камеру запихнуть. В другое время - режтесь на здоровье! На этот раз администрация уступила.
Тайная война с администрацией, добыча информации и ее переправка, интриги и контринтриги могли бы составить отдельное повествование. Рисковал ли я? Лучше получить новый срок, чем прожить день в прессе. Конечно, как политический, я находился в привелигиpванном положении. Знал, что по своему усмотрению администрация в пресс не кинет. Все же полной уверенности не было. Давил и общий страх, пресса слева, пресса справа. А потом, кто знает, когда само КГБ даст санкцию на расправу?

Был суд, три года строгого режима. В Усьманской зоне удалось написать "Беспредел". Жаль, уже отправленная на свободу рукопись попала в руки КГБ. Повторить очерки не пришлось. Впереди ждали новые зоны. Тобольская крытая. В 1983 году я освободился, потом лечился от туберкулеза. В 1984 году подъехал к Елецкой тюрьме, нашел знакомого мента. Судя по всему, крытая осталась сломленной. Что там творится сейчас? Кто знает, извне не поймешь.
Меня не слишком мучила совесть за долгое неповторение "Беспредела".
Информацию о пресс-камерах я передавал из тюрьмы, говорил о них на суде. По этим и другим материалам моим отцом, Пинхосом Подрабинеком был написан "Суд над Кириллом Подрабинеком". Вещь издана.
Все же пришло время повторить "Беспредел". Конечно, через столько лет написано иначе. Почему так долго не уступал советам друзей и внутреннему голосу? Повторять всегда трудно. Но только сев писать, понял главное: надо снова окунуться в мир страха и мук крытой. Я не забывал ничего, но это была память ума. Теперь пришла память эмоций. Пусть она станет моей данью страдальцам Елецкой крытой. А в возможность изменить их судьбу публикациями я не очень-то верю...

 

[nata74]

ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Отыскался след елецкий! В публикации газеты "Tpyд"(NN 285 - 287 за декабрь 1990 г. ). И. Травин, "В Елецком централе". Подзаголовок гласит: "30 дней корреспондент "Труда" пробыл в образцово-показательной тюрьме, оформившись на должность контролера".
Скептик ухмыльнется: "Ну что можно понять за месяц, да еще будучи не"внутри", а "снаружи"? И напрасно. Что-то можно понять, кое-что высказать. А самое главное - что-то недоговорить... Но недоговорить так, что оно, недосказанное, станет весьма ценным материалом. Попробуем заняться исследованием.
"Красная полоса" -так теперь на воровском жаргоне называется бывший Елецкий острог - опасное, стало быть, место. В основном всем заключенным здесь по 20-25 лет. Их направляют сюда на перевоспитание из 54 областей, краев и республик, где они в колониях нарушали режим. Зэк боится "Красной полосы", как грешник ода". '
Достаточно красноречиво. Итак, Елецкая крытая осталась "красной", образцово-показательной, боятся ее зэки по-прежнему. В этом И. Травин сомнений не оставляет.

"А так ли уж страшна "Красная полоса", как ее малюют зэки? В МВД СССР тюрьма считается образцово-показательной. Четыре года подряд занимает первые места во всесоюзном соревновании среди тюрем. Все заключенные как один работают, перевыполняют норму на 110 процентов. "
"Здесь они, как ангелы, хотя несколько месяцев были злее и коварнее сатаны. В колониях никто из них не работал. Они терроризировали слабых осужденных, заставляя их выполнять за себя норму... "
"Так почему же они так стремительно меняются в стенах бывшего заурядного острога, а ныне "Красной полосы" - самой лучшей тюрьмы страны?", - задается вопросом И. Травин. В ответе корреспондент подбирается к истине очень близко.

"Тюрьма поражает какой-то неестественной, вылизанной чистотой. В камерах (зэки называют их "хатами") отбитые по веревочке под прямым, углом белоснежные постели". "За цветными занавесками не видны решетки. Искусной росписью разукрашены тумбочки, шкафчики для посуды, хлеба, маргарина (зэки берегут его для тортов на дни рождения)."
"Нежно блестит коричневый бетонный пол, промытый кипятком с порошком. По "хате" ходит дежурный с красной повязкой и вытирает белой тряпочкой пыль...
Но тут же, напротив камер, в туалетных комнатах для офицеров и контролеров хлюпает под ногами грязная вода, валяются окурки, бумажки.. Офицеров же никто, как зэков, не заставляет насильно поддерживать порядок... Именно на насилии и держится весь уклад жизни "Красной полосы", и он лег в основу эксперимента, благодаря которому тюрьма стала образцово-показательной. И тюрьма, как и эксперимент, имеет разные стороны: та, которая видна из города, окрашена в ласковый салатный цвет, а задняя, за глухим забором-в кроваво-красный...
Его идея на удивление проста: перевоспитать зэков руками самих же заключенных. И каждый из них соревнуется еще со своими сокамерниками, кто быстрее "перевоспитается"...
Для заключенных такие соревнования, как игра, - считают работники тюрьмы. У них появляется стремление опередить друг друга, соседнюю камеру...
Только "играют" здесь не одни заключенные, а и администрацuя, и все делают вид, что играют честно...
В тюрьме, пожалуй, нет ни одного заключенного, который не написал бы хоть одно письмо с покаянием в нераскрытых преступлениях".
"Разгадка бурного " покаяния" несложна: повинные письма идут в зачет соревнований между камерами - чем их больше, тем весомее шанс занять "призовое" место в тюремном соревновании. И, значит, подучить звание "Коллектив отличного труда и примерного поведения, а с ним и право на внеочередную "отоварку" в ларьке, лишний просмотр кинофильма в тюремном кинотеатре, надежду на то. что поставят и телевизор... И горе побежденным! Не отстоявшие звание "Коллектив отличного труда и примерного поведения" не получают ничего...
Но все это лишь вступление к "игре". Самое интересное (и страшное) начинается на втором этапе эксперимента, когда возрастают ставки и на карту ставится ежегодная миллионная прибыль тюрьмы. Сами заключенные не заинтересованы в ее сохранении и приумножении. Их средний заработок в день составляет около шести рублей, из которых 60 процентов идут на налоги и всевозможные вычеты. К тому же работа на редкость монотонна и однообразна- зэки большей частью день-деньской шлифуют стекла для подсвечников, люстр. Администрация же очень даже заинтересована в такой прибыли- за выполнение плана набегают солидные квартальные премии и увеличиваются шансы в победе тюрьмы во всесоюзном соревновании (за что тоже даются немалые деньги). Как же тогда удается заставить заключенных ежедневно перевыполнять норму на 110 процентов? Самое удивительное то, что сами же зэки заставляют друг друга вкалывать, а администрация лишь подсчитывает барыши...
Все камеры разделены на "положительные" и "отрицательные". В первые (заключенные называют их "пресс-камеры") подбираются те, кому позарез нужно соблюдать все требования режима. В основном это заключенные, которым остался малый срок до выхода на свободу или отправку в колонию, и потому они хотят уйти "чистыми". У них появляется шанс добросовестной работой снять наказания, которые они получили ранее, по сути, за сопротивление этим же кабальным условиям труда... И вот к ним направляют на "исправление" по одному зэку из "отрицательных" камер, того, кто делает в "Красной полосе" первые шаги, но идет "не в ногу". За несколько дней пребывания в "пресс-камере" "путевый пацан" становится шелковым и уже с утра до вечера, включая один-единственный выходной - воскресенье, - корпит, согнувшись, над шлифовкой стекла...
Способы "шелковизации" просты: бригада (камера) имеет общий план выработки, и если "путевый пацан" не выполняет своей нормы, то бригада лишается права на внеочередную "отоварку" в ларьке и т.д... А у без пяти минут свободных заключенных возрастает угроза выхода на волю с административным надзором, что означает жизнь в условиях комендантского часа. Нельзя будет даже на улицу выйти после восьми вечера...
Конечно, зэки не читают "путевому пацану" лекции по психологии и искусству, чтобы пробудить в нем доброе, разумное. Они делают то, на что способны: угрозы, "разморозка" (простой мордобой)."
Казалось бы, описано весьма верно, пусть и с отдельными ошибками. Практически, чтобы картина приобрела законченность, остается сделать вывод о прямой ответственности администрации за целеустремленную организацию насилия в стенах "Красной полосы". Не тут-то было!

"Нельзя сказать, что оперотдел смотрит на это сквозь пальцы. Драки постоянно пресекаются, но стоит погаснуть одной, как вспыхивает другая, в соседней камере. Из-за взаимной вражды, от трения нервов вспыхивают искры, падая на скопившуюся в душе взрывчатку скрытой ненависти..."

Забавно получается! Администрация пресекает драки, сама же их провоцируя. Да и как поверить, что эти драки - просто спорадическое явление, вызванное расшатанными нервами зэков? Во-первых, драка, в которой один против нескольких - уже избиение. А что на "исправление" в "положительные" камеры направляют зэков по одному, подтверждает сам И. Травин. Во-вторых, разве настоящий зэк испугается просто периодических драк? Неужели их достаточно для "перевоспитания" 'закостеневшего в "отрицаловке" зэка? Самое любопытное, что корреспондент чуть ниже приводит пример, перечеркивающий его же пассаж о добродетельном оперотделе.

"Два зэка специально избивали друг друга: били ногами в голову, живот, лицо. Хотели, чтобы им дали за нанесение телесных повреждений любой срок и отправили бы из "Красной полосы" в какую угодно колонию".

Неужели люди, добровольно идущие на получение телесных повреждений так боятся заурядных драк, что готовы от них спасаться в "какую угодно колонию" любым новым сроком?
Вообще попытки И. Травина обелить администрацию выглядят весьма наивными.

"Ради чего же проводится такой эксперимент над живыми, людьми?", еще ниже спрашивает И. Травин.
Так ведь было уже им сказано: "Администрация же очень даже заинтересована в такой прибыли... "

Но нет. Пытаясь сгладить впечатление от описания тюремных порядков, автор конструирует некую схему о неудачном эксперименте.
"Так Елецкая тюрьма из заурядной превратилась в образцово-показательную, лучшую в стране. Начальник профилактического управления МВД СССР Н. Скрипников охарактеризовал ее "как отличный колхоз на руинах колхозно-совхозной системы". Да, благая идея эксперимента вырвать заключенных из ужаса "беспредела" и помочь им стать людьми воплотилась в страшный образ "Красной полосы". И все-таки, несмотря на это, администрация действительно хотела и хочет изменить нынешнюю тюремную систему. Они и сейчас пытаются сделать что-то хорошее, днюя и ночуя в тюрьме, забывая о семьях. И я не могу им бросить камень упрека за все, то, к чему привел эксперимент. Увы, коллектив попытался в одиночку штурмовать крепость отжившей пенитенциарной системы. Не их вина, что она стерла в пыль их благие намерения, но они все же бросил ей вызов, и отрицательный результат - тоже результат".
Удивительно циничный отрывок для знающего суть дела читателя. Лишь для неподготовленных он, может быть, и выглядит убедительным. Но даже такому читателю достаточно проанализировать пример из публикации, чтобы убедиться в несостоятельности выдвинутой схемы..

"Почему даже воры в законе боятся Елецкого централа? Весной в Златоуске состоялся их "внеочередной" съезд. Было решено: послать в тюрьму одного "дeлeгaта"', чтобы он там навел "шмон" и заставил заключенных жить по воровским законам". "Делегат" пошел на преступление, обменялся на этапе документами с зэком, который шел в Елецкую тюрьму, и отправился туда под его именем. В тюрьме сумел всех обвести вокруг пальца, да только подвели его. собственные пальцы. Перед отправкой в камеру протянул на прощание оперативнику руку, а опер, сжимая ладонь, увидел, что на ней нет двух пальцев. Тут и вспомнил его личное дело: там стояли отпечатки всей пятерни. Так "делегат" погорел.
А самое страшное ждало его впереди. Не прошло и месяца, как он стал работать, наравне со всеми мыть полы, надел самое ненавистное для "уважающего" себя зэка - красную повязку. И в конце выступил по тюремному радио с рассказом о своем "путешествии". Одним словом, "продался" и не выполнил наказ съезда: "творить добрые дела". Воры в законе, явно недооценили "Красную полосу". В этом признался и "делегат". "Здесь бы самого дьявола заставили молиться Богу".
Пускай описанная история имеет несколько мифический оттенок. Например, трудно представить рукопожатие опера и зэка. Но мифы выражают стереотипы коллективного сознания. В данном случае - убеждение в беспредельной ломающей силе Елецкой тюрьмы. В этой истории есть два существенных момента. "Делегат", выбранный ворами, не мог не быть стойким, опытным человеком. А сломали его "не прошло и месяца". Неужто несколькими драками, пресеченными оперотделом? Нет сомнений: "делегата" именно умышленно пытали, то бишь ломали. Оперативник, заподозрив, что зек "засухарился", т.е. выдает себя за другого, просто обязан был его изолировать до выяснения всех oбcтоятельств. А уж убедившись в этом, администрация ни в коем случае не должна была содержать "делегата" в общей камере. И если администрация пошла на такое грубое нарушение служебных обязанностей, то только с одной целью: сломать "делегата", упрочить страшную репутацию Елецкой крытой. Чего же стоят после этого все рассуждения И. Травина об эксперименте с благими намерениями, якобы неудавшемся в силу неподготовленности добронамеренной .администрации?

"Эксперимент почти ничего не изменил по сравнению со стартовыми условиями. Новый начальник тюрьмы сумел лишь укрепить в коллективе дисциплину, уволив добрый десяток людей. Но квалифицированные работники пока не рвутся в тюрьму. Ссылаясь на свой, хоть и очень малый, опыт работы контролером, даже врагу не желаю этой должности... "
"Могут ли такие кадры быть воспитателями, врачевателями больных человеческих душ? Вряд ли. Это все равно, что токарю доверять операцию. Потому, думается, коллектив, не зная, как это делается, так рьяно и осуществляет главную идею эксперимента - заставлять зэков перевоспитывать самих себя. "
Ведь признает же сам корреспондент именно роль НАСИЛИЯ в "эксперименте"!

"Картинную галерею" завершают звездочки на ногах: "Нe стану на колени". Кажется, вот эти наколки как нельзя беспристрастней выносят приговор нынешним методам перевоспитания заключенных, построенным преимущественно на насилии. "...Тот, со звездочками на ногах, заключенный все же станет на колени (а в атом нет сомнений - для того и возник эксперимент, чтобы новыми .методами сломить сопротивление зэков)"...
Но умудряться говорить о благих ЦЕЛЯХ... Сколько бы ни выстраивалась умозрительная схема (этому посвящена приблизительно треть публикации), ее перечеркивает хотя бы только одна такая строчка.
. "Есть тут "курятники", и сидят в них "опущенные" - те, кто перестал быть мужчиной, став "Люсей", "Маней"...
Откуда взялись ".петухи" в крытой? Подобный контингент в тюрьму из колоний ,.не привозят. Ясно, их опустили в крытой. Уж конечно не без способствования администрации.

Чем же заканчивается статья "В Елецком централе", к какому общественно .значимому выводу приходит автор?
"Рерих писал, что больницы и тюрьмы не должны уступать дворцам. Действительно, в больницах лечат тело, а в тюрьме, значит, надо вылечивать заразившуюся человеческими пороками душу. Но Рерих не учел одного: в какой эксперимент будет ввергнуто все общество. По сути "Красная полоса" - это зеркало нашей жизни. Только, право, не стоит обустраивать жизнь методами "Красней полосы": с них-то мы когда-то начинали...
- У нас не было иного выхода, - сказал начальник профилактического управления областного УВД В. Тарасов, долгие годы работавший начальником Елецкой тюрьмы. - Мы взяли идею эксперимента из общества. Потому-то он и был обречен на провал... "

Ну нет! Эксперимент блестяще удался как в Елецкой тюрьме, так и в обществе, 70 с лишним лет терроризируемом советской властью. Цель его состояла вовсе не в излечении душ, а в их растлении, в подавлении воли людей, в превращении их в послушных исполнителей, обслуживающих корыстные интересы власть предержащих. Если общество начинает вставать с колен, если елецкие зэки перестанут жить на коленях, то в этом будет их заслуга, а не всесоюзной и тюремной администраций.
Тут-то и возникает вопрос: очищают ли спертый воздух в "большой" и "малой" пресс-камерах публикации, подобные этой в "Труде"?
Не хотелось бы обвинять или оправдывать автора "В Елецком централе". В публикации, занимающей приблизительно газетную полосу, 96 раз проставлены многоточия! Авторские ли, редакторские ли - кто знает. Да и не столь уж его существенно. Можно понять автора. Его желание сказать правду и не договорить, высказав полуправду (то ли опасаясь обвинений в бездоказательности, то ли по другим причинам). Пусть судьей ему служит профессиональная совесть, да и не только профессиональная. Наверное, "В Елецком централе" - та же степень приближения к правде, что у гласности - к свободе печати. Но встающему с колен обществу нужна печать, вставшая с колен.

 

[nata74]

НЕ ДЛЯ СЛАБОНЕРНЫХ И ТЕМ БОЛЕЕ НЕ ЧИТАТЬ БЕРЕМЕННЫМ!!!!!!
Осужденному после пыток отрезали голову

Родственники приговоренного к 120 часам обязательных работ Алексея Акульшина в шоке. Молодого здорового парня 1987 года рождения, уроженцу Красного Кута, которого они видели последний раз перед отправкой в колонию-поселение №11, выдали им через несколько дней, всего изувеченного и с пришитой к бездыханному трупу головой.

Как рассказала «ТемаСаратов» сестра Алексея Акульшина, Александра, ее брат был помещен в колонию (село Усть-Золиха Красноармейского района Саратовской области), после того как не смог выйти на выполнение общественных работ из-за перелома ноги.

«Сразу приехала полиция и его как был, прямо в гипсе увезли в колонию, не помогла ни справка о болезни, ни мольбы его престарелой матери. Это были жестокосердные роботы. Они швыряли его не смотря на прелом ноги, издевались, смеялись над тем как он хромает. Забрали в колонию его 10 мая, а уже 15 позвонили и сказали, что 14 он умер от остановки сердца. Сотрудники колонии предложили матери отказаться от того что бы забрать тело Алексея, мол того похороним сами а вы не переживайте. Но как это так – откажитесь. Тут мы и почувствовали неладное. Когда приехали в колонию, то ее работники нас промурыжили до вечера, хотя мы и прибыли вовремя. А когда взглянули на Алексея, то были просто в шоке. Он был весь в гематомах. Тело – сплошной синяк. А голова была завернута в пакет. Оказалось, что они ее просто пришили! Зачем!?! Почему они убили его!?! Кто дал этим зверям право издеваться над нашими детьми? После того как мы пожаловались на УФСИН в прокуратуру то прокурор смеялся нам в лицо и говорил что это и не синяки были, а трупные пятна! Вы представляете это? Нигде в России нет справедливости. Нас убивают и унижают, и никакая власть не в силах остановить этот беспредел. Сколько еще нужно крови для того чтобы палачей из УФСИН наконец уволили и наказали так же как издевались над заключенными они?»

Правозащитник Виктор Синаюк считает, что федеральный центр должен срочно вмешаться в деятельность регионального УФСИН,

«Единственное что можно услышать от сотрудников УФСИН это разглагольствование о соблюдении законности и порядка на территории колоний и тюрем. Однако это достигается террором заключенных, непринятием от них жалоб и халатным рассмотрением заявлений о нарушении их прав. Думаю, что если бы соответствующие органы обращали бы внимание на потребности осужденных, а не наживались за их счет и не пользовались дарами УФСИН, то и порядка было больше и смертей меньше. А пока мы имеем совершенную деградацию регионального УФФСИН, ведь такого бардака как в Саратовской области нет пока нигде. И это факт! А в чем был виновен Алексей Акульшин, я конечно не понимаю. За что можно убить молодого здорового человека? Наверное, только за то, что просил соблюдать его права, это ведь в ведомстве господина Гнездилова на каждом шагу!».

 

[nata74]

Насилие в тюрьме

В данной статье я хочу рассказать о насилии в тюрьме со стороны заключенных.Многие думают что в тюрьме все происходит по своим тюремным законам или понятиям , но на самом деле это далеко на всегда так.

Приведу пример после суда я находился в транзитной хате(камере) На Красной преснее(СИЗО 77/3) и там был один парень, его привезли на рассмотрение надзорной жалобы .Он был осужден к 29 годам лишения свободы, Вам конечно интересно что он совершил раз ему дали такой срок .На самом деле он не маньяк и не психически больной. Он нормальный мужик. А срок ему дали за то что он защитил свою жену и тещу от кучки уродов и пьяных гопников.

У него были заключения двух экспертиз что он находился состоянии аффекта но ему так срок и не скинули.Он рассказал мне что находился дома и в окно видел компанию во дворе они выпивали и вроде все было тихо.Но когда он услышал крики своей беременной жены которая была уже на 6 месяце и тещи которых те уроды схватили ,жену начали толкать,избивать,хотя было видно что она в положении, и пытались ее изнасиловать.Увидев это в окно он взял нож и побежал на улицу,далее он сначала зарезал первых двух которые кинулись на него потом еще троих.В общей сложности пять трупов и пара раненых. Так вот этот парень попал в хату к смотрящему за двойками который к стати славился тем что любит побухать и потом устраивать всякий беспредел, видимо тому не понравилась его история и парня избили.Вообще если в тюрьме Вы себя изначально поставили слабым,внушаемым, тогда с Вами могут сделать что угодно ,развести на деньги ,избить. Другой пример насилия это то что хоть и показывают по телевизору в разных ментовских программах что вот мол поймали насильника и теперь ему будет в тюрьме несладко за такие статьи.На самом деле я реально видел чтобы с пидоров получали только в Москве на Красной пресне.В других Тюрьмах и зонах я этого не видел, ну могут так слегка побить за что нибудь и все, а так они живут там и горя незнают, стоят на палеве , моют сортиры, стирают , ходят на хозработы и все.Вообще отношение так называемых блатных к потенциальным пидорам сильно изменилось например на зоне было много таких которые должны были быть в петушатнике но из за наличия денег туда не отправлялись,например был осужденный за развращение малолетних(занимался оральным сексом с несовершеннолетним) или другой с кучкой соих знакомых в лесу ибили парня а его девушку в троем изнасиловали ,были еще,некоторые даже строили из себя отрицал и сидели в СУСЕ.Так что получается что в тюрьме творится полный беспредел и законы по которым раньше жили порядочные арестанты невыполняются.Получается что с нормальных людей получают , а с п--дорами жрут из одной тарелки.Я думаю что есть повад задуматься и что то менять.

 

[nata74]

Моральный беспредел на зонах
Автор: Андрей Булатов

Недавно по российским тюрьмам прокатилась волна бунтов. Не от хорошей жизни, видать, бунтуют заключённые, требуют хоть каких-то человеческих прав - они ведь всё же люди, скотскими правами сыты вдоволь.

А может всё же устроить им там звериную каторгу? Ведь если хорошая жизнь там будет, то все начнут совершать преступления - скажут обыватели. А я думаю, что именно всех и надо сажать в тюрьмы и перевоспитывать! Тюрьма для каждого должна быть желанной, люди добровольно должны идти туда, но, увы, господа милиционеры делают из неё ад.

Освободившиеся из заключения рассказывают, как к ним в отряды регулярно заскакивают люди в масках, с резиновыми дубинками и всех без разбора избивают. Говорят даже, после таких рейдов разрешается вынести двух трупов, но не больше. Это при советской власти тюрьма была покрыта мраком, а сейчас милицейскому начальству необходимо, чтобы там был идеальный порядок, чтобы от воровской идеи и духа не было, никакого самоуправления.

Забитого дубинками человека, действительно, можно сделать послушным. Но только эта его послушность временная! Он весь свой срок будет скрыто копить в себе зло, которое вырвется на свободе. Да, ему страшно на свободе обратно попадать в тюрьму, но и от своего унижения никуда не денется, всю душу оно измотает - впадет, в конце концов, в маниакальное состояние и совершит ужасные злодеяния.

Не понимаю, а чем не нравятся криминальные лидеры, отвечающие за порядок на зонах и на свободе? Лучше, когда преступность неорганизованная, абсолютно никаких законов не соблюдает? Пусть разрозненные и беспредельные банды правят ночными улицами, насилуют женщин и детей?

Когда есть криминальный лидер, то с него и можно спросить за чрезмерный аппетит преступной организации, обговорить рамки её деятельности. Преступность никогда не искореним, пока не воспитаем всё законопослушное общество в духе нравственности, в духе любви друг к другу! Но заставить преступников придерживаться определённой воровской чести мы можем - для этого нужно иметь уважение к ним.

 

[nata74]

НА ЗОНЕ – ПОНЯТИЯ, В АРМИИ – БЕСПРЕДЕЛ


Сергей Баймухаметов




Никогда не поддавайтесь первому порыву души... - учил большой лицемер, прожженный дипломат Талейран. Он исходил из того, что первый порыв души, первые слова – они самые искренние. Что думает и чувствует человек – то и вырывается из него в первый момент.

Когда в Челябинском танковом училище изуродовали восемнадцатилетнего мальчишку-солдата (в результате избиения - гангрена, ампутация обеих ног и половых органов), первые слова, вырвавшиеся из уст министра обороны Иванова, были такие: «Я последние несколько дней находился далеко от российской территории, высоко в горах, и о том, что произошло в Челябинске, не слышал... При этом думаю, что ничего очень серьезного там нет, иначе я бы об этом обязательно знал...»

А ведь действительно «ничего серьезного» с точки зрения военных. Поэтому министру и не доложили. Если б огромный склад с боеприпасами взорвался – тогда другое дело.
Спустя сутки, когда министр Иванов узнал, он сказал так: «Если будут выявлены факты неуставных отношений, все виновные понесут наказание». Значит, министр оставлял место для сомнений: а не довел ли рядовой Сычев сам себя до такого состояния? Или с табуретки случайно упал?
Сразу вспоминается начальник министра Иванова – главнокомандующий Вооруженными силами страны Путин. Когда американский журналист спросил его, что произошло с атомной подводной лодкой «Курск», он ответил исчерпывающе: «Она утонула».
Если исходить из посыла Талейрана, что первые слова - искренние, то какой вывод мы можем сделать? У наблюдаемых полное равнодушие к затронутой теме.
Усталость и раздражение: ну что вы пристаете ко мне со всякими пустяками?!
И поэтому я предлагаю ввести обязательный призыв для детей государственных начальников. Никаких болезней, никаких институтов. Призываются все. От сына командира полка до сына министра обороны. От сына главы района до сына главы кремлевской администрации. И тогда они все – от городского мэра до президента – мгновенно узнают, что там, в казармах, происходит.
Например, господин Иванов, ситуация такая. «Деды» празднуют Новый год. Нажрались водки до одурения. Возникает у них мысль: сейчас баб бы... Но «баб» нет, идти за ними далеко и неизвестно, найдешь ли кого новогодней ночью. Тогда возникает другая мысль: зачем бабы, когда салаги есть... Поднимают салаг. Требуют от них сексуальных услуг, включая минет. В армии это называется «вафля». Неприятно читать, да? Уж извините, господин Иванов. А кому приятно. По официальной статистике в прошлом году в армии покончили с собой 267 парней
. С каких таких стрессов здоровые молодые люди лишают себя жизни? Но продолжим описание новогодней ночи... Один из салаг отказывается. Его начинают избивать, привязывают к стулу.
А дальнейшее – известно. У солдата-первогодка Андрея Сычева, по сообщению Генпрокуратуры РФ, «возникло позиционное сдавливание нижних конечностей и половых органов, что привело к развитию гангренозного воспаления».
Три дня он жаловался военным врачам, попал даже в военный госпиталь, и только когда по случайности его привезли в гражданскую больницу, срочно положили на операционный стол. Но было уже поздно – ампутировали обе ноги, пальцы на руках, половые органы. Сейчас он между жизнью и смертью.
Вот почему я предлагаю призывать в армию детей всех государственных начальников в обязательном порядке. Когда они попадут под угрозу такой «новогодней ночи», всё в армии разом, мгновенно изменится! А иначе у нас – никак и никогда.

Потому что одни слова... Который уже раз сам президент берет на контроль. Чтобы никто не ушел от наказания и т.д. Он говорил это, когда два года назад под Новый же год заморозили по дороге к месту службы 80 призывников. Один из них, Володя Березин из подмосковной Малаховки, умер в Магаданской областной больнице от пневмонии. И кто его сейчас вспоминает? Никто, кроме младших братьев да матери, которая поклялась тогда: «Все. Больше они никого не получат».

Кто – «они»? Понятно – военные, власть, что у нас одно и то же. Но ведь в определенной степени это и мы, страна. Как писал 80 лет назад молодой и еще смелый Владимир Луговской: «Мне страшно назвать даже имя ее – свирепое имя Родины».

Про Андрея Сычева все узнали. Но мало кто знает, что в те же новогодние ночи изуродовали новобранца Алексея Горних – перелом позвоночника, челюсти, черепно-мозговая травма. На минувшей неделе в Москве покончил с собой 19-летний матрос Евгений Ганзин, а в Кабардино-Балкарии повесился его ровесник рядовой Андрей Богданов.
Иногда говорят, что в армии уголовные порядки. Но сами уголовники резко против этого возражают: «На зоне никого не «опускают» просто так. Это – беспредел, и за него придется ответить. «Опускают» или за дело, или например, проигрался, а платить не может, надо отвечать. На зоне живут по понятиям, а в армии – по беспределу».
Вот при каком положении в государственных структурах идет нынче наступление государства на некоммерческие организации по специально принятому закону. Вплотную подступили к Комитету солдатских матерей. Помнится, года полтора назад депутат Алкснис послал запрос в Генпрокуратуру и министерство юстиции с требованием провести всестороннюю проверку комитета: «Деятельность этой организации противоречит национальным интересам России... Больше десяти лет они наносят урон обороноспособности страны... Преднамеренно.

По политическому заказу с Запада». И тот же министр Иванов как-то раздраженно сказал: надо еще разобраться, на какие средства действует этот комитет...

Кстати, о деньгах. На прошлой неделе Европейский суд по правам человека обязал Россию выплатить 250 тысяч долларов Алексею Михееву из Нижегородской области. Его задержали по подозрению в изнасиловании и убийстве девушки. Пытали электротоком. Он признался. А заодно и еще в четырех убийствах. Улучив момент, выбросился из окна. Как раз в этот день разыскиваемая девушка вернулась домой – загуляла на два дня, родителям не позвонила.
Алексей стал калекой. Шесть лет тянулось следствие. Дело прекращали 26 (!) раз. Никто б, ни одна семья не вынесла такого, не одолела. Но за Алексея вступился Нижегородский общественный комитет против пыток. Он и довел дело до Страсбургского суда.
О смерти Володи Березина, замороженного отцами-командирами, узнали случайно из прессы, был анонимный звонок на радио. Сами военные две недели скрывали свое преступление. И о случае в Челябинском танковом полку тоже мир узнал из прессы. При всем при этом народ наш в массе не понимает значения прессы и общественных организаций. Никак не связывает эти случаи со свободой прессы и общественных организаций. Ну никак. Как будто заколодило. Как в стену. Зато, подозреваю, может поверить, что правозащитников снабжают деньгами иностранные шпионы.
И еще раз о деньгах. Если Андрей Сычев выживет, государство будет платить ему пенсию по инвалидности – 100 долларов в месяц. Как поется в полублатной песне: «Все схвачено, за все заплачено...»

 

[nata74]

Беспредел и произвол

Многие считают, что беспредел и произвол - это одно и то же. На самом деле, беспредел - это полное отсутствие порядка, а произвол вполне возможен и при наличии порядка. Каким бы ни был жестким порядок, он делает жизнь устойчивой и определенной. Ты всегда знаешь, что и за какие поступки тебе грозит, что и кто может сделать с тобой, куда, к кому тебе обратиться, если по отношению к тебе допущен произвол. В лагерях одновременно существуют два порядка. Один порядок как бы официальный, он описан в кодексах, законах и правилах, нормативах; держится он на администрации и тех зеках, которые с ней напрямую сотрудничают (козлах). Если в отношении тебя или еще кого-то допущен произвол, есть всякие инстанции, к которым ты можешь обратиться для восстановления своих прав. Зоны, где преобладает такой порядок, называются “красными”.

Другой порядок держится на неписаном тюремном законе, который передается из поколения в поколение и осуществляется с помощью разборок, сходняков и обращения к людям авторитетным. Авторитетами чаще всего бывают люди из касты “блатных”. Зоны с таким порядком называют “черными”. Все внутреннее самоуправление там осуществляется блатными, а администрация только следит за тем, чтобы все не разбежались. А что внутри зоны творится - администрацию не касается.

Но в чистом виде таких отдельных “черных” и “красных” зон мне видеть не приходилось, обычно эти порядки перемешаны, сосуществуют вместе и находят между собой какой-то компромисс. Мало того, в одной зоне могут быть и “красные”, и “черные” отряды. Все члены самодеятельности, секции профилактики правонарушений и так далее собраны обычно в одном отряде. Хозобслуга, например, тоже в одном отряде часто бывает собрана... Приходилось мне видеть и такие отряды, которые можно назвать мужицкими, там соблюдается тюремный закон, но и писаный не нарушается, а блатных нет, да и козлы большой роли не играют. Обычно это случается, когда подбирается начальник отряда, которого называют справедливым сами зеки, и мужиков у него уважаемых хватает. Не знаю, может быть, где-то есть и целые мужицкие зоны...

Беспредел, как я уже говорил, это отсутствие порядка, соответственно бывает он тоже двух видов: со стороны администрации и со стороны самих заключенных.

Административный беспредел возможен, когда все местные органы власти, которые должны следить за законностью в колонии, заодно с администрацией. Такое часто бывает, точно так же, как и беспредел, разрешенный, негласно, конечно, центральной властью. Были, например, в каждой тюрьме (и в СИЗО) пресс-хаты, да и в колониях их заводили. Это камера, в которую сажают, скажем, подследственного, чтобы добиться от него нужных показаний. Если в пресс-хату ПКТ на зоне сажают зека, то чаще всего за его поведение - либо он слишком независим, либо на других заключенных оказывает не такое влияние, как хотелось бы администрации. Там его обрабатывают “шерстяные” - зеки, приговоренные за свои дела тюремным миром к смерти или к опусканию. Этим людям терять уже нечего. Они любое требование администрации выполнят, лишь бы их к правильным арестантам не перевели, и согласны сидеть в пресс-хате до конца срока. За это они и выколачивают признания из подследственных либо опускают тех, кого к ним для этого посадят менты.

Бывает и так: на зону прибывает зек, о котором администрация знает совершенно точно, что он везет воровскую маляву, то есть записку, письмо. Часто малявы возятся в “непаленом гашнике” - в заднем проходе. Иногда герметично запечатывают их в полиэтилен и глотают. Да еще делают на таких капсулах заусенцы, чтобы во время промывания желудка не выскочили. Извлекать их - дело хлопотное. Кое-где для этого есть специальные приспособления - дают тебе рвотного и слабительного и сажают на мелкую сетку. То, что на ней после тебя останется, промывают. Но и такие промывания часто результата не дают. Тогда начальник тюрьмы вызывает главаря пресс-хаты: “Сейчас к вам приведут человека, который везет маляву. Отобрать и принести мне”. Приводят “почтальона”, и шерстяные прыгают на нем, пока малява на свет божий не появится.

Пресс-хата - это самое страшное, что на зоне или в тюрьме есть.

И вот еще такие беспредельные вещи бывают. Между зоной и забором проложена запретка - полоса вспаханной земли. Чтобы запретка сохраняла следы наступивших на нее, эту землю надо регулярно взрыхлять и разравнивать. Администрация часто пытается заставить сделать это зеков, обычно только что прибывших с этапом. Она знает, что, согласно правильным понятиям, тот, кто взял грабли и вышел разравнивать запретку, автоматически становится козлом, то есть дорога ему открыта теперь будет только в актив. В этом и смысл испытания запреткой.

Вообще на зоне многие испытания предполагают только два выхода из положения, в котором ты оказался. Всегда можно попытаться найти третий выход. Меня тоже пытались выгнать на запретку, то есть предложили решить: стану я козлом или отправлюсь в ШИЗО. Когда я отказался, от меня потребовали объяснительную: пиши, почему не вышел. Я сразу написал заявление, а не объяснительную. Заявление прокурору о том, что меня заставляют нарушать основные правила. Я везде читал в правилах, что ни в коем случае заключенные не имеют права приближаться к запретной полосе, а уж входить в нее тем более: это охранное сооружение. Мне кажется, что администрация провоцирует нарочно убийство: я войду в запретку, а меня убьют, кто-то отпуск получит. Я сам же окажусь виноват - нарушил. Нет, я на это не пойду. Они долго смеялись, читая мое заявление, но в ШИЗО не отправили. Потому что постановление на водворение в ШИЗО подписывает хозяин. А он, как они ни смеялись, понял разумную мысль: я говорю об установленных правилах.

Потом обламывание продолжается в отрядах. Человеку, да еще после этапа, тяжело это выдержать. В отрядах козлы вгоняют в секции. Пришел в отряд - записывается в секцию. И, что интересно, авторитеты на это смотрят так: они в этом не участвуют, но они и не мешают козлам, это ведь еще одно сито - пройдет человек или не пройдет. Конечно, они вступятся, если начнется страшный беспредел, если козлы вдруг начнут бить, дубасить этапника, но первое слово за себя ты должен сам сказать. Потом тебе помогут. Тебя поддержат.

 

[nata74]

Пытки в тюрьме




Жизнь в тюрьме
Пытки - это неотъемлемый элемент неволи с самых давних времен. Расскажем о том, какие пытки сейчас наиболее «модны» в отечественных спецучреждениях.
Отнесем к отечественным тюрьмам и белорусские. Очень много интересного рассказал бывший заключенный Александр, про обычаи в местных застенках, но сейчас мы коснемся только пыток.
По словам Саши, первый раз его пытали на этапе. Пытали любопытно (не только его, весь этап). Давали сало, но не давали пить (кстати, в русских острогах раньше поступали еще хлеще - «по-сухому» кормили только селедкой). Трудно так сразу сказать, что чувствует человек на одном сале, это можно только проверить на опыте. Но Саша никому не советует. По его словам, это ужасно. Живот выкручивает, в горле ком, язык опухает - короче, полный атас.


Далее Александра, который, по правде сказать, не слишком дружил с тюремным режимом, пытали уже мерами чисто физического воздействия. Ничего такого особенного, но все же: били мокрыми полотенцами. В том числе по почкам. Но у Батьки в тюрьмах, видимо, с фантазией пытают только диссидентов. То-то они потом ничего по-русски сказать не могут.
А вот что про пытки рассказал Сергей, сидевший в Великом Новгороде: «Я пребывал в карцере - ПКТ около полугода. За это время туда несколько раз вламывались спецы. Били так: первый раз потерял сознание – окатят водой, оживаешь, потом избивают опять – потерял сознание – еще «душ». И только когда три раза потерял сознание, от тебя отстают. И идут к следующему… Практиковались у нас и изнасилования шваброй во все дыры... Этим занимались «активисты»... Да и сейчас наверняка занимаются...»
Ну что касается изнасилований шваброй, как это практиковалось в петербургском УФСИН. Сейчас в Северной столице идет суд над офицерами Главка и осужденными из хозотряда тюремной больницы имени Гааза. Первые заставили вторых насиловать непослушных заключенных.
В завершение темы швабры стоит сказать о совсем уж конкретных и неприятных вещах. Изнасилование пластиковой шваброй - с пластиковым наконечником - это одно. Деревянным - совсем другое дело. Это чуть ли не смертельный вариант.
Страсти по ногтям
Сейчас развивается очень громкое дело о вырванных ногтях. До его завершения еще далеко, а потому пока только факты и только мнения заинтересованных сторон. Заключенный из первой исправительной колонии города Донского Тульской области Виталий Бунтов смог передать родным письмо с описанием его истязаний и собственные ногти, вырванные у него сотрудниками администрации исправительного учреждения и приближенными к ним осужденными. Об этом сообщила пресс-служба межрегиональной общественной организации «Справедливость». Пытать Бунтова якобы начали после того, как он отказался вступать в самодеятельную организацию.
По данным «Каспаров.Ru», сразу после пыток, 27 января, Бунтов объявил бессрочную голодовку, которая продолжается в настоящее время. По словам родственников человека с говорящей фамилией Бунтов, он находится в тяжелом состоянии, пальцы ног начали гноиться.
В ФСИН России категорически опровергли вышеизложенное. Тюремные чиновники даже нашли объяснение выпавшим ногтям у Бунтова - якобы это произошло из-за сильно развитого грибка. Что, конечно же, бывает.
История крайне темная. Сам Бунтов - личность одиозная. В частности, он утверждает, что в тульском управлении ФСИН действует некая националистическая организация и тюремщики предложили ему стать в ней киллером. За лояльность ему якобы пообещали свободу. Конец срока Бунтова к тому же не оставляет и тени сомнений в том, что сидит он за тяжкое преступление, - 2030 год.
Журналисты побывали в тульской колонии по делу Бунтова. Вернувшись из нее, корреспонденты взяли у жены Бунтова один из ногтей и отдали на экспертизу в Центральный научно-исследовательский кожно-венерологический институт Росздрава. Экспертиза грибка не обнаружила. «Возникает много вопросов, из-за чего у Бунтова ногти в таком состоянии?» - говорит врач-миколог, посмотрев на фотографии рук и ног Бунтова. По его словам, кроме грибка, это мог быть, например, красный плоский лишай или псориаз. «Раньше врачи такие ногти просто мазали йодом и вырывали, это дикость и это ужасно больно», - поясняет медик.
Эксперт-криминалист ГУВД Москвы добавил: «Этому мужчине просто повезло, что у него очень низкий болевой порог, другой бы мог и умереть от шока. На ногтях есть следы укольчиков, они видны, и я вполне допускаю, что его действительно пытали, выдирая ногти кусачками или пассатижами».
Но не факт, что это ногти Бунтова. Нужна комплексная экспертиза - сравнить ногти, переданные Бунтовым на волю, с его ДНК, но сделать это может только следствие. Подождем. Но стоит добавить, что подобные варианты пыток с вырыванием ногтей, в нашей пенитенциарной системе встретишь не часто. Но они бывают. Так рассказывают зеки.
Старый добрый дубинал
Но все-таки обычным вариантом пытки в неволе по-прежнему является банальный дубинал. Бьют регулярно, но бьют грамотно. Тяжело потом найти следы. Хотя их никто и не ищет, честно-то говоря.
В Копейске, к примеру, не рассчитали с ударами и зараз ухлопали сразу четверых осужденных. Еще сейчас практикуется битье дубинками по пяткам. Кажется, такой славный болевой метод родился в Древнем Китае. После такой экзекуции на ноги невозможно надеть обувь. А вот удары по голове через книгу, пытки током, противогазом или «ласточкой» в следственных изоляторах и зонах встречаются довольно редко. Это все больше милицейские примочки. Но им это надо для получения признаний.
А в тюрьме порой пытают просто ради удовольствия. И, конечно же, по-прежнему практикуются и сексуальные пытки. Необязательно, что они сопряжены с прямым физическим насилием. К примеру, человека могут раздеть и голым бросить в карцер. Это далеко не ерунда. Человек без одежды (как правило) чувствует себя беззащитным, он легко ломается психологически в такой момент. Можно вспомнить, как издевались над иракскими пленными американские солдаты. Там не было прямого сексуального насилия. Было сексуальное унижжение. Но многие иракцы после этого шли на суицид. В наших тюрьмах и зонах - все то же самое. Хотя остались страны, где пытки еще по-прежнему закреплены в законодательстве официально.
Евгений Соломонов

Игорь Егоров, бывший сотрудник ФСИН России: «Пытки или меры физического воздействия на заключенных (осужденных), к сожалению, по-прежнему практикуются в наших исправительных заведениях. Нередки и сексуальные унижения. Я бы даже сказал, что половина всех пыток имеет сексуальный подтекст. Это самые страшные пытки, они ломают человека, часто доводят до попытки самоубийства. Как правило, такими пытками занимаются помощники администрации. И не факт, что по ее приказу. Порой это самодеятельность, как это происходит в армии. Как этого избежать? Все зависит от администрации. Если начальник - нормальный человек, ничего подобного в его заведении не случается. Да, с кадрами в ФСИН беда, это стоит признать».

 

[nata74]

ИК-10 и ИК-13 Саратов; зоны красного беспредела


«По прибытии в колонию осужденные попадают в карантин, где прямо с этапа всех избивают. Причем сотрудники администрации действуют с пособниками из числа осужденных активистов
. На протяжении всего пребывания в карантине с осужденных выбиваются явки с повинной. Днем и ночью идут избиения и пытки… Если осужденный попадает на дисциплинарную комиссию, то в порядке очереди должен в буквальном смысле бежать до кабинета начальника, в противном случае за это (если шагом) его избивают прямо в кабинете начальника…
Также в колонии есть клетка (в дежурной части под лестницей), которую администрация использует в качестве пыточной. В клетке могут продержать несколько дней. Причем зимой в ней невыносимо холодно, так как двери на улицу не закрываются. К тому же снимают верхнюю одежду, делая пребывание в клетке совсем невыносимым».




Зона… Какой-то суровый смысл несет в себе это слово. Не зря оно стало ключевым в знаменитом «Сталкере». Отгородить колючей проволокой от реального мира нечто инфернальное – и будет зона. Место локализованное, изолированное, закрытое. Зона повышенной опасности, зона усиленного контроля… Место отталкивающее, но и манящее холодком ужаса и таинственности. Место, закрытое для посторонних глаз. Гиблое место.


Зоной давно уже называют то, что изначально звалось концлагерем. Тоталитарный режим питался и формировался ГУЛАГом, разбитым на зоны. Вся страна, а может быть, и весь мир делился в сознании невольников ГУЛАГа на «большую зону» и «малую зону».


ГУЛАГ перекореживал сознание людей, изменял, глубоко травмируя, страну и общество.




Меняются времена, эпохи, а ГУЛАГ остается ГУЛАГом, как ни переименовывай его – ГУИТУ, ГУИН, ГУФСИН… С самых чудовищных периодов сталинской эпохи менее всего подвержен этот архипелаг переменам. Как будто не способна эта система меняться к лучшему, сколько ни прикладывай усилий.


Одним из плачевных следствий попыток ее реформировать стало деление сегодняшнего ГУЛАГа-ГУФСИНа на «черные» и «красные» зоны. Последние стали зонами особой жестокости по отношению к заключенным.


ГУЛАГ неоднороден – в нем есть разные зоны. Есть более сносные, есть и невыносимые. Есть те, где более-менее считаются с законом. А есть и зоны тотального беззакония, где пытки и истязания поставлены на поток.


Пока существуют они – эти зоны, не подконтрольные обществу и закону, ни на какие решительные перемены к лучшему в обществе и стране надеяться не стоит.


И поэтому именно сегодня нельзя об этом молчать. Необходимо предавать широкой огласке ситуацию в тех зонах, где жестокость особенно прочно прижилась и превратилась в повседневность. Где гражданское общество бессильно осуществлять контроль, а органы надзора либо бездействуют, либо потакают жестокости.


В минувшем месяце пресса заговорила об особой жестокости в местах лишения свободы Саратовской области – огласку получили факты насильственной гибели заключенных.


В колониях Саратова гибнут избиваемые заключенные

27 апреля в ИК-13 города Энгельса скончался от истязаний и пыток 24-летний Артем Сотников. 14 мая в колонии-поселении № 11 был зверски убит 25-летний Алексей Акульшин. 25 мая в городской клинической больнице Саратова скончался 32-летний Николай Мудизов, доставленный туда днем раньше в бессознательном состоянии из следственного изолятора города.





Гибель Артема Сотникова получила огласку благодаря его родственникам, которые решительно потребовали расследования преступления администрации колонии. Не побоялся рассказать правду освободившийся на следующий день после гибели Сотникова Роман Толстых, свидетель убийства Сотникова и чудовищных пыток, которыми «усмиряет» начальство колонии заключенных.


Убитый Алексей Акульшин отбывал даже не уголовное, а административное наказание. Как сообщает Коммерсант-Волга Акульшин был приговорен за мелкое бытовое преступление к 120 часам принудительных работ, но из-за перелома ноги не вышел на работу, за что был взят под стражу. «Сразу приехала полиция и его, как был, прямо в гипсе увезли в колонию, не помогла ни справка о болезни, ни мольбы его престарелой матери. Это были жестокосердные роботы. Они швыряли его, несмотря на перелом ноги, издевались, смеялись над тем, как он хромает», — сообщила журналистам сестра убитого. В колонию-поселение №11 (село Усть-Золиха Красноармейского района Саратовской области) Акульшина привезли 10 мая, а несколько дней спустя тело его обнаружили в помещении карантинного отделения колонии. Шоком для родственников было состояние трупа: отделенная от тела голова, множественные следы истязаний и увечий.


Эти всплывшие на поверхность факты гибели в столь короткий срок трех молодых заключенных в одном регионе приоткрыли лишь вершину айсберга, а точнее — того кромешного ада, которым, судя по письмам заключенных, являются «красные зоны» Поволжья в целом и Саратовского УФСИНа в частности.


Три года назад широкую огласку получила информация о немыслимых истязаниях и пытках чеченца Зубайра Зубайраева в колониях Волгограда.


Тогда же, в мае 2009 года, в фонд «В защиту прав заключенных» поступило заявление от Александра Астафьева, этапированного ранее из колонии Оренбурга в СИЗО-1 Саратова. Кроме избиений и пыток, которым подвергся по прибытии в СИЗО он лично, Астафьев свидетельствовал об убийстве заключенного Павла Куклюкина. Из города Балашово Саратовской области Куклюкина везли этапом во Владимирскую тюрьму, но, вопреки маршрутному листу, доставили в Саратов, где в специальной «пресс-камере» его забили до смерти. Астафьев утверждал, что Куклюкина убили те самые заключенные, которые ранее избивали его самого. Эти «активисты» осуждены и должны содержаться в колониях, «они находятся в СИЗО г. Саратова по контракту с оперативными сотрудниками СИЗО и получают за пытки и выбивание явок с повинной денежные вознаграждения». С их помощью, утверждал заключенный, следствие «выбивает» из подследственных «нужные» показания, а начальство колоний «перевоспитывает» неугодных.


Заявление Астафьева получило огласку, однако убийство Куклюкина, судя по всему, расследовано не было.

В конце октября 2011 года в фонд «В защиту прав заключенных» обратилась мама Василия Анатольевича Толстого, заключенного колонии № 7 Саратовской области (г. Пугачев), с жалобой на жестокие избиения сына вплоть до тяжелых черепно-мозговых травм и на избиения других заключенных колонии. До окончания срока Василия оставалось на тот момент менее года, но Нина Федоровна Толстая боялась не дождаться сына живым. Юрист фонда частично обнародовал тогда эти факты.


После прочтения отчаянного письма Нины Федоровны я стала знакомиться с другими жалобами и письмами заключенных и их родственников из колоний Поволжья. Подобное чтение может повергнуть неискушенного человека в шок.



Заключенный Н., письмо из ИК-2 от 21.06.10:

«...Вновь прибывших осужденных по одному заводят в карантин, где актив с ними проводит «беседу». Их избивают, чтобы сразу подавить волю, и заставляют выполнять разные приказы, например: лечь, встать, сидеть, кричать во все горло «да здравствует администрация и актив!» и т. д. Тех, кто оказывает сопротивление и отказывается, просто связывают и пытают, начиная с отбивания разных частей тела, поджигания волос на теле, и заканчивая засовыванием черенков от швабры в анальное отверстие, или просто насилуют. Таким образом активисты подавляют волю вновь прибывших осужденных и заставляют их выполнять любые приказы. Зачастую все это происходит в присутствии администрации.

За всеми прибывшими ведется наблюдение, кто и как проявляет себя в нечеловеческих условиях. Ведется беседа с целью узнать финансовое положение осужденных и его родственников для оказания так называемой «гуманитарной помощи», а не желающим оказывать такую «помощь» создают особый «уют». Затем осужденных направляют в большой карантин (отряд №2), где их также принимают и подчиняют своей воле зверскими способами. В обоих карантинах каждый активист занимается своим делом: одни выбивают явки с повинной по приказу оперативников, другие ведут работу по вербовке новых активистов... Указанный актив подчиняется председателям, а те в свою очередь завхозам (т. е. старшим), те доставляют всю информацию администрации, отчитываются о проделанной работе и получают новые задания. После карантина завербованных и других, которым уже внушили, что приказ активиста — закон, выпускают в зону, ими теперь легко управлять. За малейшую провинность направляют в карантин на «исправление».

Похожие жалобы приходят в правозащитные организации от других заключенных ИК-2 города Энгельса.




Заключенный Константин Рябцев прибыл в ИК-2 из колонии в Ростовской области. Там он жаловался на «избиения, незаконные водворения в карцер, уничтожение обращений и жалоб». Прокурор в ходе проверки по его заявлениям объяснил Рябцеву, что тот «все равно ничего не добьется», после чего неделю спустя Рябцева этапировали в Саратовскую область.

«По прибытии в ФБУ ИК-2 Энгельса Саратовской области меня завели в отряд карантин, где избили и забрали все копии жалоб и ответы на жалобы, исходящие номера и другие процессуальные документы, связанные с обжалованием действий (бездействий) сотрудников УИС. В результате этого произвола у меня сломан позвоночник и тазобедренный сустав — то есть реплика прокурора по надзору подтвердилась, меня преследуют за жалобы и в Саратовской области».


В коллективной жалобе заключенных из ИК-2 упоминается, что Рябцев в результате избиений стал инвалидом: «Заключенные помещаются в карантин, нарушения начинаются тут же: их помещают вместе с заключенными, имеющими в приговоре другой режим содержания. В карантин помещают специально подготовленных, натренированных заключенных (бывших спецназовцев, спортсменов), которые избивают вновь прибывших. В избиениях принимают участие и сотрудники администрации…» (жалоба датирована мартом 2011 года).

В июле прошлого года саратовский правозащитный центр «Твое право» обнародовал обращение заключенных колоний и следственных изоляторов региона к Путину и Медведеву.



В нем помимо других фактов сообщается, что мае 2011 г. доведенные до отчаяния заключенные ИК-2 совершили массовый акт суицида (нанесли себе резаные и колотые травмы). Это событие не удалось скрыть от общественности, прошла передача по областному телевидению, после чего к начальнику колонии вызвали двух заключенных — Мякина Павла Александровича и Рябцева Константина Николаевича. (Их приняли, по всей видимости, за организаторов этого массового акта отчаяния, хотя, скорее всего, им досталось только за то, что они — жалобщики.) Прямо в кабинете начальника обоих заключенных жестоко избили офицеры колонии, после чего, не дав возможности взять вещи в отряде, тут же этапировали в другие колонии области.

По поводу положения заключенного Мякина в колонии ИК-2 обращалась в фонд «В защиту прав заключенных» в мае прошлого года его жена. Она сообщала, что к ее мужу применялось физическое и моральное насилие со стороны сотрудников администрации, к другим заключенным применялись пытки, в результате чего осужденные в знак протеста вынуждены были нанести себе резаные раны предплечий, живота, горла. «Там избивают и издеваются над заключенными, происходят массовые суициды, были и летальные исходы», — писала жена Мякина.

На фоне этих фактов меркнут другие, неизменно содержащиеся в жалобах из этой колонии: налаженная система поборов, мизерная оплата тяжелого труда заключенных (400-500 рублей в месяц за ежедневный полный рабочий день), отвратительное питание, просроченные продукты в ларьке и т. д.).

ИК-10 г. Саратова

Не менее страшная информация поступает из ИК-10 Саратова, расположенной на отдаленной северной окраине города.

«В ИК-10 Саратовской области осужденных, вызываемых на дисциплинарную комиссию за мелкие правонарушения, офицеры администрации избивают прямо в кабинете начальника ИК» — писали заключенные саратовских колоний в упомянутом обращении к тандему.

Ранее, в июне 2010 года, в ООД «За права человека» обратилась группа заключенных (18 человек) из ИК-10 Саратова с жалобой, в том числе, и на личное участие начальника колонии и его подчиненных в избиениях заключенных.

«По прибытии в колонию осужденные попадают в карантин, где прямо с этапа всех избивают. Причем сотрудники администрации действуют с пособниками из числа осужденных активистов. На протяжении всего пребывания в карантине с осужденных выбиваются явки с повинной. Днем и ночью идут избиения и пытки… Если осужденный попадает на дисциплинарную комиссию, то в порядке очереди должен в буквальном смысле бежать до кабинета начальника, в противном случае за это (если шагом) его избивают прямо в кабинете начальника… Также в колонии есть клетка (в дежурной части под лестницей), которую администрация использует в качестве пыточной. В клетке могут продержать несколько дней. Причем зимой в ней невыносимо холодно, так как двери на улицу не закрываются. К тому же снимают верхнюю одежду, делая пребывание в клетке совсем невыносимым».

«Что такое выбивание явок с повинной?» — спросила я у одного адвоката из Саратова.

«А, это так нераскрытые преступления «вешают» на осужденных по другим делам, как бы в довесок. Уговаривают: мол, освободишься раньше. А иной раз и силой заставляют на себя взять…» — объяснил мне адвокат. Спокойно так, невозмутимо. Будто подобная практика — нечто само собой разумеющееся.

Впрочем, о том, как пытают подследственных, заставляя подписать нужные следствию показания, люди по всей стране наслышаны. Но чтобы осужденных по прибытии в зону заставляли «взять на себя» какие-то нераскрытые дела, которых они не совершали…

Прокурор по надзору, сообщали в том же заявлении заключенные из ИК-10, принимает в колонии один раз в неделю, но попасть к нему практически невозможно. Установлен порядок: заключенный должен сначала изложить суть жалобы начальству колонии, а затем оно решает, пускать его к прокурору или нет. Заключенные лишены права передвигаться по зоне без сопровождения дежурного или активиста, поэтому самостоятельно пройти на прием к прокурору они не могут. Бывают и подлоги: прокурору могут привести другого заключенного, выдавая за того, кто писал жалобу. Так осужденный Залепухин С.В. передал через родственников жалобу на избиения, по ней приехал прокурор, но вместо Залепухина ему привели заключенного из числа «активистов», и вопрос решился в пользу администрации. «Это обычный прием администрации. Так что у осужденного нет реальной возможности пожаловаться на беззаконные действия администрации. К тому же осужденные просто боятся жаловаться, так как за этим следуют жестокие меры воздействия (месть): избиения, водворения в ШИЗО, лишение свиданий с родственниками и другие наказания, вплоть до того, что могут просто опустить с помощью все тех же активистов, которые готовы на все ради личных благ».

В таких условиях защитить права заключенных практически невозможно: от своих жалоб под таким давлением заключенные в случае проверки отказываются.

Не так давно вернулся адвокат из поездки в Саратовскую область к подзащитному. Я спросила, не жаловался ли тот на условия содержания, не избивали ли его по прибытии в колонии. Адвокат сказал, что избивают всех — это там норма, а вот жаловаться его подзащитный не решился: разговоры прослушиваются, а он надеется на улучшение своего положения.

Жалобы из колоний поступают от людей разных возрастов и разных судеб. За каждой чувствуется личное горе и боль, индивидуальная ситуация, которую не выдумаешь. Из прокуратуры же в ответ на запросы юристов правозащитных организаций приходят стандартные отписки, написанные как будто под копирку: проверка произведена, нарушений не выявлено, факты не подтвердились.

Я спросила у мамы одного из заключенных ИК-10 Саратова, на что жалуется сын? Оказывается, он не жалуется, успокаивает ее на свиданиях: все, мол, в порядке. Только вот она не смогла от него добиться ответа на вопрос, откуда гематомы на теле, почему пальцы на руке распухшие и посиневшие.

«Все в порядке», — ответят наблюдателям вышколенные, травмированные страхом заключенные. На первый взгляд, все действительно будто в порядке: чистая территория, цветы на клумбах, рыбки в аквариумах. О слезах же, которые скрываются за этим мирным фасадом, о стонах, пытках и увечьях остается лишь догадываться.

Мне довелось поговорить с человеком, работающим в этой колонии. Не сразу я почувствовала доверие к себе, но сразу почувствовала страх сказать лишнее. Сотрудники колонии тоже травмированы страхом, не только увольнение с работы может стать следствием неосторожного разговора. Впрочем, не все сотрудники колонии — звери, есть и те, кто сочувствует заключенным. Есть школа внутри зоны, есть хорошие педагоги и психологи. Только вот год назад выпускной вечер, тщательно подготовленный педагогами-энтузиастами и выпускниками школы, администрация запретила проводить — в зону ввели спецназ. По информационным агентствам тогда же пронеслась весть о голодовке 100 заключенных в колонии, немедленно опровергнутая областным ФСИНом. «Версия-Саратов» со ссылкой на родственников заключенных сообщила, что причиной коллективной голодовки были жестокие побои заключенных сотрудниками администрации.

Еще одна деталь: минувшей зимой заключенным неожиданно запретили носить зимнюю обувь неустановленного образца — зимние ботинки, переданные родственниками, отобрали, а взамен теплой обуви не выдали. Морозы в этом году в Саратове были на редкость жестокие — а заключенные выходили на развод в летних ботинках. Сколько было отморожено ног в результате этой тихой экзекуции — никто не посчитал.

ИК-13 г. Энгельса

Между тем саратовскому УФСИНу не удалось скрыть от общественности, что в начале апреля заключенные ИК-13 Энгельса объявили сухую голодовку, протестуя против унизительного нововведения — запрета носить нижнее белье. Об этом сообщил ряд информационных агентств. УФСИН, как водится, информацию опроверг.

А в конце апреля в ИК-13 погиб заключенный Артем Сотников, это событие всколыхнуло местную прессу. В ИК-13 сидел когда-то Эдуард Лимонов. Он назвал эту зону не просто «красной», а «суперкрасной». В области она числится как образцово-показательная.

Роман Толстых, свидетель гибели Артема Сотникова, слышал, как Сотникова пытали и убивали. «Меня тоже пытали. Подвешивали над землей, приковывали наручниками и так оставляли. При этом могли бить. А могли отпустить, но оставить еще на некоторое время и бить уже без наручников», — рассказал журналистам Роман Толстых.

Врачи ИК-13 поторопились «установить», что Артем Сотников умер в результате «острой коронарной недостаточности». Медэксперты «поправили» их: погиб от перелома копчика и травматического шока. Начальник Саратовского УФСИНа Александр Гнездилов и председатель ОНК Таисия Якименко объяснили журналистам, что Сотников упал с лестницы, сломал копчик, после чего дошел до камеры и ни на что не пожаловался, а под утро внезапно умер «от травматического шока». А ужасающие гематомы на теле — это, мол, трупные пятна.

Особенно жутко слышать такое от представителя ОНК, предназначение которой — контролировать ФСИН, а не отмазывать его начальников. То, что глава областного ФСИНа и глава ОНК дают совместную пресс-конференцию, дополняя друг друга, выглядит такой же нелепостью, как и то, что именно они говорят. Гнездилов заявил, что ФСИН не будет извиняться перед родственниками убитого заключенного, что прозвучало до неприличия цинично и грубо.

Однако гибель Сотникова произвела слишком большой резонанс, чтобы УФСИНу удалось отделаться обычной ложью. Двое сотрудников ИК-13 по обвинению в гибели заключенного арестованы, начальник колонии снят. Возбуждено дело по статье «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть потерпевшего».

Положит ли этот случай конец преступности по отношению к заключенным в колониях Саратова? Трудно сказать. Даже если произойдет чуд, и делом займутся действительно добросовестные следователи и прокуроры, вряд ли им что-то удастся сделать, если к проблеме не будет привлечено пристальное внимание прессы и общественности.

 

[nata74]

Я, наверное, не раскрою большой тайны, если скажу, что подследственных бьют. Всерьёз бьют не всех, но и таких, которых бы не били совсем – ни следователь, ни опер, ни при задержании – тоже не много.

Самая популярная сегодня пытка - удары по пяткам резиновой дубинкой. Я раньше читал о таком способе в книгах по древней истории Китая, и вот пришлось увидеть - бесформенные, не влезающие в обувь, жёлто-сиреневые пятки. Их владелец сказал мне, что не заметил, как обмочился во время этой процедуры.

По-прежнему популярны пытки током от трансформатора или полевого армейского телефона, удушение противогазом, удары по голове через книгу. Иногда практикуется подвешивание за руки и за ноги. Это называют «ласточкой» или «ломом». Но этим больше славится «управа» - управление МВД и комиссариаты полиции.

Время от времени в камеру с жуткими криками вламываются «маски-шоу». Избивая всех без разбора, они вышвыривают арестантов в коридор, раздевают догола и заставляют сделать несколько приседаний. Потом сбрасывают на пол убогие тряпки арестантов и уходят. Трудно сказать что это – то ли имитация обыска, то ли акция устрашения, то ли желание размяться.

Маски во время пыток и ночных представлений – это условность. Арестованные легко узнают своих оперов. До и охрана хорошо знает, кого она впустила. Ясно, что пытки и избиения происходят с ведома начальства, иначе было бы достаточно однажды пройти по кабинетам и собрать там столько противогазов, что хватило бы для учений по гражданской обороне.

Из тех, кого бьют всерьёз, молчат единицы. Я, во всяком случае, такого не видел. Некоторым бывает достаточно показать, как ломают их товарища. Сами опера говорили мне, что в подобной ситуации они бы сразу давали какие-то показания, а потом бы уже думали, как их развалить. Неизвестно, что хуже – стать калекой или дать показания. Или стать калекой и дать показания.

Сегодня как никогда много чистосердечных признаний. Матёрые уголовники, совершившие тяжкие преступления, вдруг начинают каяться, как провинившиеся школьники. И никого это не удивляет – ни судей, ни прокурорских работников. И показатели раскрываемости замечательные. «Признание – царица доказательств», как говаривал незабвенный Вышинский.

Как журналист, я могу не раскрывать свои источники, но если кому-то это будет интересно, я готов называть имена и факты.

Мне известен случай, когда арестованный, которого пытали, потребовал адвоката, прокурора и медицинской экспертизы. Медэксперта ему предоставили на третий день. Опер, который привёз его на экспертизу, переговорил с врачом. В результате, несмотря на мольбы арестованного, врач осмотрел его голову, а распухшие ноги смотреть не стал.

Прокурор по надзору делает обход ИВС примерно раз в неделю. Если арестованный выглядит совсем уж плохо, то на время обхода опера забирают его из камеры на допрос. Если выглядит сносно, прокурор изо всех сил старается ничего не замечать – работа такая. Новички ещё пытаются жаловаться, но те, кто сидит давно, обращаются по незначительным вопросам – баня, прогулка.

 

[nata74]

Отношения между сокамерниками на удивление мягкие. Я бы даже сказал, предупредительные. Во всяком случае, внешне. В изоляторе достаточно много людей случайных или попавших сюда впервые. Их вполне логично было бы освободить под залог, или под подписку о невыезде, но они сидят месяцами. В этом случае государственные деньги никто не экономит.

Моральное состояние арестованных довольно тяжёлое – я никогда не видел столько плачущих взрослых мужчин. Изоляция – это очень серьёзное испытание. Следователи сознательно не пропускают информацию о родных и близких. Один из арестантов несколько месяцев не знал, как прошли роды у его жены и как назвали его ребёнка – адвокат, которого ему предоставили бесплатно, поддерживал его изоляцию. Многие находятся на грани отчаяния. Угнетает идиотизм существования в четырёх стенах, будто бы кто-то большой поставил тебя в угол и забыл на несколько месяцев. Посещают состояния такого рода: «Мама, забери меня отсюда, я больше не буду».

Тех, кого бьют, можно безошибочно узнать по затравленному взгляду и по тому, как они вздрагивают при звуке открывающейся двери. После отбоя у них начинается приступ эйфорической радости – сегодня бить уже не будут.

Можно как угодно к этому относиться, но надо отдавать себе отчёт, что сегодня пытки, побои, запугивания являются основным способом дознания. Что, вообще говоря, является уголовным преступлением. И это происходит, как у нас любят говорить, в центре Европы, в первой половине XXI века.

 

[nata74]

Сами опера считают, что с преступниками следует обращаться именно так, и никак иначе. Любят приводить примеры диких преступлений, раскрытых благодаря жёстким методам расследования. Но диких преступлений немного, а камеры переполнены. И хотелось бы думать, что преступления действительно совершил тот, кто признался. Как известно, за преступления Андрея Чикатило были расстреляны двое случайных людей, а третий успел отсидеть восемь лет. Да и не бывает таких полицейских, которые бы били только плохих, а хороших отпускали.

У некоторых оперов просматриваются мессианские наклонности – они считают себя призванными вершить справедливость, распоряжаться судьбами. Немного, однако, настораживает, что они настолько прочно владеют феней, что затрудняются переходить на обычный язык. Гордятся тем, что благодаря их работе и методам сошёл на нет вал преступности 95-97 годов. Остаётся, всё же, разобраться, что опаснее – преступления, совершаемые полицией или криминалом.

Полиция необходима, это бесспорно, но мы должны говорить и о том, какая она. Хуже всего, что нет реальных механизмов сдерживания полицейского произвола. Альфред Хичкок сказал: «Я не против полиции, я просто боюсь её».

Позиция жестокости по отношению к криминалу могла бы иметь какой-то смысл, если бы не тотальная коррумпированность системы. А иначе это только способ набить цену. В камерах только и разговоров, что о деньгах - следователь потребовал столько, адвокат – столько, лучше дать прокурору и судье, чем следователю, апелляция будет стоить дороже, чем суд, и так далее, и тому подобное. Обратите внимание на автомобили, припаркованные к департаменту, к судам, к прокуратурам. Если разобраться, то опера – марионетки в руках людей, находящихся на более высоких ступеньках структуры, им достаётся самая грязная, кровавая работа, и в этом смысле они тоже жертва системы.

Жестокость и продажность – это две стороны нашего правосудия.
Такие вот выводы сделал человек, попав под пресс правосудия.

 

[nata74]

Кровавые понты


В средствах массовой информации часто показывают и пишут про то, как в СИЗО или ИК арестанты вскрывают себе вены. В знак протеста естественно. Для несудимых и впечатлительных людей это звучит ужасающе. Типа вот довели заключённых, раз они почти что на верную смерть идут.
Но судимые и много повидавшие граждане знают, что эта «резня» - зачастую дешёвые понты и один из методов давления на начальство. Некоторые зеки вообще любые споры таким способом решают, причиняя вред себе и неудобство соседям.


Дай таблеточку!

С подобными зехерами я столкнулся ещё по первом аресту. Сидим себе в камере, можно сказать, почти с комфортом.
Каждому по шконке досталось. Сделан хороший ремонт с фаянсовой сантехникой. Двое относительно вменяемых сидельцев (это я - порядочный разбойник, и молодой парень, укравший в армии ящик с автоматами).
Третий - рецидивист Паша Цируль, настоящий дегенерат. Судим шесть раз за воровство из одного и того же магазина. Сплошь исколот страшными татуировками. Насквозь больной (язва, залеченный туберкулёз, ещё букет анамнезов), прокуренный, прочифиренный и ещё наркоман до кучи.

На утренних обходах тюремных медиков Цируль постоянно выпрашивал у них таблетки и глотал их горстями или варил зелье из сильнодействующих лекарств и вводил их в вену самодельным шприцем, сделанным из шариковой авторучки.

Как то в пятницу он переборщил с дозой и долго «тащился». В субботу Паша очнулся и с ужасом понял, что накануне употребил все таблетки. В выходные обходов медиков нет. Значит ломки снять нечем. Цируль начал объявлять голодовку, имитировать припадки, закатывать безобразные истерики. Когда явилась старшая фельдшерица и дала ему одну анальгинину, псих устроил скандал.
Достал из тайника осколок лезвия «Нева» и располосовал себе вены на левой руке, ранее уже неоднократно резаной.
Пережав раны, Паша постучал в дверь и, когда открылась «кормушка», разогнул руку. В лицо сержанту брызнул целый поток крови. Конечно, суицидника сразу же уволокли в лазарет, где он получил заветные успокоительные медикаменты.

Потом в других камерах я часто сталкивался с подобными «пассажирами». Чуть что - они «вскрываются». Причины могут быть самые незначительные: протест на арест и приговор, несогласие переводиться в другую «хату», недодали пайку хлеба, угроза со стороны сокамерников.


Ладно когда кого-то опера к «прессовикам» кидают. Чтобы не дать себя изнасиловать и пытать продавшимся бандитам, арестанты режутся. Иногда несерьёзно, всего лишь полосуя кожу на животе. Те, у кого низкий болевой порог и хватает духу, устраивают настоящее харакири. Тут главное - внутренности в рука удержать. Зеки говорят, что если требуха упадёт на пол, то случится заражение, даже если медики заштопают. Причём я заметил, что чем больше вертухаи идут на уступки и устраивают возню вокруг «вскрывающихся», тем больше их режется.


Вскрытие показало, что причина смерти - «вскрытие»

В тех же питерских «Крестах» одно время почти каждый день кто-то пытался покончить жизнь самоубийством, полосуя себе вены. Зеки часто этим грозили сотрудникам. Те их уговаривали одуматься и вызывали начальство. Симулянты всё равно калечились и скандалили.

Хозяину это надоело, и он дал подчинённым хитрые инструкции. Когда очередной псих заявил прапорщику, что ему нужен адвокат, иначе он вскроет вены, коридорный бросил ему лезвие. После стоял и подначивал, предлагая скорее сдохнуть. Естественно, умереть никому не давали (да никто и не хотел), но даже постоянные «вскрывающиеся» поуспокоились.

Когда после приговора я следовал этапом на зону, прямо в «столыпине» столкнулся с очередным протестующим. Этот был первоход, который наслушался старых каторжан и начал орать конвойным, что не поедет в ту колонию, куда его везут. Потому что она не воровская и там правят «беспредельные суки», а он весь из себя «отрицалово» по жизни и ему впадлу заезжать в красную зону.

Капитан ему логично и спокойно объяснил, что претензии не по адресу. Нужно было выёживаться в СИЗО, а им куда велено, туда и доставят. Не отпускать же его по дороге! Осуждённый не упокоился. Рассказал соседям, что он знает арестантскую фишку и сейчас устроит шоу. Оттянет кожу на кадыке и порежет её «мойкой». Рана получится огромная, а вреда никакого, зато попадёт в тюремную больничку. «Засиженные» мужики подтвердили, что такое всегда прокатывает.

Юный «авторитет» действительно оттянул кожу на шее спереди и резанул бритвой. Только вот чуть сбоку зацепил. Купе просто залило кровищей из артерии. Мы пробовали пережать рану. Старший конвоя бросился на помощь и велел прапорщику звонить на следующую станцию.
Когда через полчаса туда подъехали, уже ждала вольная скорая. Но медики оказались бессильны.
Желающий имитировать самоубийство, умер по-настоящему. Кстати, зона, куда он не хотел ехать, оказалась относительно нормальной. Без особого беспредела и с причинными бытовыми удобствами.


Блатная «групповуха»

В колониях протестующие обычно по одному не режутся. Коллективные акции устраивают блатные, чтобы облегчить себе условия содержания. За долгие срока я не видел, чтобы кто-то «вскрылся» в отряде, где у авторитетов и так всё есть, начиная от спиртного деликатесов и заканчивая любыми наркотиками и юными «петухами». Зато в строгих условиях содержания, штрафных изоляторах, единых помещениях камерного типа, в общем, любых «крытках», протесты проходят постоянно. На одиночные никто не обратит внимание, поэтому они коллективные.

Мутить начинают главари, лишённые грева. Приблатнённым и мужикам приходится поддерживать паханов. Даже если они этого не хотят, никто не рискнёт идти против понятий и верховной власти. Не у всех хватает духу нанести себе рану. Так что более решительно режут слабых морально. Некоторых приходится держать.

Забавно, что такие акции (да и любые другие) имеют небольшой толк в колониях, расположенных с большими городами в Центральной России. И то если кипиш поддержат с воли родственники, правозащитники, пресса. На тех же северах, где начальство исправительных учреждений, используя труд заключённых, просто ворует миллионы кубометров леса и пиломатериалов, все прокуроры по надзору прикормлены, как и прочие властные структуры. Да и родне с защитниками осуждённых добраться в глухие режимные посёлки проблематично и дорого. Так что вертухаи на дальних «командировках» действительно борзеют, но опять же с ними можно договориться по-человечески.


Пробовали на северах блатные в СУСе резаться толпой. Располосовали себя и соседей. Выдвинули требования: разрешить себе передачи, дополнительные свидания и прочие поблажки, не предусмотренные законом. Ведь они злостные нарушители и за свои залёты должны нести дополнительное наказание. Начальник убедился, что требования не обоснованы и вертухаи ничего не нарушали. К протестующим сразу же ворвались спецназ, зам по безопасности и оперативной работе, медики.

Зам по БОР лично проводил осмотр. Тех, у кого серьёзные порезы, отправлял зашивать без наркоза. Если блатарь показывал вместо ран неглубокие царапины, его по ним и били. Сапогами и дубинками.

Большая комната, где всё происходило, по щиколотку покрылась коркой крови. В итоге явился купленный прокурор по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях, провёл типа проверку и пришёл к выводу, что зеки неправы. Каждому из протестующих через суд ещё и впаяли денежный иск за лечение.

Вы будете смяться, но только раз я видел, как уголовник «вскрылся» с пользой для себя … на свободе. Рецидивист Самохин «кинул» на машину московских бандитов. Они приехали к нему в провинцию на разборки. Схватили афериста у подъезда и хотели везти в лес, чтобы там жестоко пытать. Самоха себе такой печальной участи не желал и прямо на проспекте порезал руки, жутко заверещав. Столичные чистюли сразу его брезгливо бросили. Ну не тащить же такого типа в джип со светлым салоном! Да и собственные шмотки кутюрные жалко.

Так что, уважаемые читатели, журналисты и правозащитники, не особо кошмарьтесь, когда осуждённые устраивают самоубийственные акции протеста. Они не серьёзны и спекулятивны. Умные арестанты борются за свои права цивилизованными методами. Жалобами и диалогами.

Федор Крестовый
По материалам газеты
"За решеткой" (№6 2013 г.)

 

[Людмила]

В сизо 4 " Медведь", явный беспредел мой супруг попал туда в начале ноября 2016 года , и находится там под следствием, сразу начались звонки с просьбой перевести 300 т р на определенный счет, изза того что у него статья плохая , 228!!!!!!!! в наше время даже воры в законе за наркотики сидят , но даже дело не в этом , его избили в 1-й же день, за то что на счету денег не поступило, а извините откуда такие расценки , это администрация диктует сокамерникам что и как делать , чтоб добиться какого то признания, после этого он обратился в больничку, где никак не отреагировали, Я хочу пожаловаться в высшие инстанции по этому беспределу , и чтоб все ответили за данное отношение!!!!!!!!!!!