• Телефонные звонки
  • Доставка посылок и передач в СИЗО-1
  • Денежные переводы осужденному
  • Страхование осужденных

Когда для зека работа на "кума" не впадлу...

sleZka Оффлайн

sleZka

visibility
Регистрация
31 Октябрь 2014
Сообщения
40,698
Симпатии
2,832
Баллы
113
#1

Мой вторичный вызов в штаб в течение одного дня - это явный перебор. Доедаю невкусную кашу, отношу шлемку в отряд и снова спрашиваю у дневального пропуск. Выхожу с ним из локалки и заруливаю к нарядчику. Он приглашает меня в дежурку. Поднимаюсь на второй этаж.
Дежурная часть находится в конце коридора. В начале его расположены кабинеты зама по безопасности и оперативной работе, начальника оперчасти, старшего опера и простых оперов. Как раз открывается дверь главного «кума» и он зовет меня к себе. Вряд ли он меня с кем-то спутал. Нарушений я вроде не допускал, заказное письмо получил до обеда.

Дверь открыта, но все равно стучусь в косяк. Уточняю у майора - вызывали? Как положено, начинаю представляться по всей форме: осужденный (фамилия, имя, отчество), год рождения, статья, срок (закрываю первую дверь в коридор), начало срока, конец срока (закрываю вторую дверь на замок). «Кум» включает радио между дверьми. Теперь из коридора невозможно подслушать. Без разрешения сажусь на стул и гневно интересуюсь: «Начальник, ты что, блин, меня спалить хочешь?! Не мог вызвать, когда заказные письма выдавали?» Майор понимает, что поступил неправильно, и начинает оправдываться: «Ладно, не кипишуй, ты вне подозрения, отмажешься. В крайнем случае, я тебя в ШИЗО на трое суток посажу. Выйдешь еще большим авторитетом». Я ему в ответ: «Лучше расстреляй! Чем так мучиться, лучше ссучиться».

Мы оба смеемся. Потому как ссучился я давно. Живу среди братвы и сдаю своих товарищей. Впрочем, это странная постановка вопроса. Если я сел за то, что в драке покалечил подонка, а они грабили, насиловали, убивали, то почему такие типы должны быть моими близкими?

Не скрою, стучу добровольно и с удовольствием. Но соблюдаю определенные понятия. Никогда не сдам арестанта, прячущего запрещенный сотовый телефон. Пусть с родными на воле общается. В то же время обязательно сообщу о готовящейся пьянке. Иначе она кончится дракой и поножовщиной. Если зеки замышляют побег, посмотрю на заговорщиков. Если собираются слиться убийцы или маньяки, то я не дам им выйти на свободу. Мой куратор знает о такой избирательности и не дергает меня по пустякам.

Я идейный...

На контакт с ним я вышел случайно. Набил «козлу» морду, а оперативник был ответственным от руководства. Пришел в ШИЗО у меня объяснение брать. В отдельной комнате разговорились. Незаметно он свои взгляды на жизнь изложил, я - свои. В чем-то они совпали. Вместо уголовного дела и на почве симпатии опер предложил с ним работать. Велел подумать пятнадцать суток. Столько для начала мне выписали за избиение помощника администрации из числа осужденных, вставших на путь исправления.

Через полмесяца вышел. Все еще сомневался. Но опер - хороший психолог. Знал, чем меня дожать. Вызвал в кабинет и показал приговоры наших «смотрящих». Один из трусов чеками героина на улице торговал. Другой у детишек сотовые отнимал. За решеткой не принято интересоваться обстоятельствами делюги. Можно спросить у осужденного номер статьи, которая звучит круто. За партию наркоты чалится человек или за разбой, а в натуре мелкий барыга или крохобор.

Долго мы тогда беседовали. Показал мне опер сообщения агентов, которые стучат на меня. Под псевдонимом они написаны, но по нюансам я узнал своих близких, тоже из блатных. Короче, я согласился. Даже расписку соответствующую подписал. Только никогда денег не брал за сотрудничество, хотя и подмахивал расписки в их получении. Это оперу небольшая прибавка к жалованию.

Смена власти


Странное начальство, вечно оно страхуется. На этот раз опер дернул меня потому, что стало известно о том, что авторитеты хотят разгрузить «смотрящего» за зоной. Слишком много он стал пороть «косяков», главный из которых - употребление героина. Этим многие блатные грешат. Но, чтобы достать на дозу, «главшпан» пускался на разные аферы и давно уже стал «фуфлыжником», не отдавая долги и проигрыши в карты. «Смотрящий»-«фуфлыжник» наносит вред воровскому движению. Опера, конечно, знают следующего кандидата на роль главного «смотрилы». Они давно с ним провели беседу и убедились, что арестант понимает, как надо угождать администрации.

Остается неясным лишь один вопрос. Ночью будет «сходняк». «Смотрящего» за зоной объявят «фуфлыжником» или какой другой низкой мастью. То есть даже не простым «мужиком», а «рожей косячной». При этом сами блатные или те, кому «смотрящий» должен, или навредил, когда был у власти, могут с ним посчитаться. Убивать специально не станут, но могут перестараться или сделают его инвалидом. Все бы ничего, ЧП можно и списать, но «смотрила», как и большинство ему подобных, состоит на связи с управой. Точнее, стучит туда. Мало того, что ФСИН агента потеряет - кому он будет нужен, живя в «чертятнике», - так его еще и грохнуть могут.

Военный совет

Майор дает мне этот расклад, а сам с надеждой смотрит мне в глаза. Сколько раз я помогал ему советом. Сейчас дело непростое. Сам я за зоной грузиться не могу и не хочу. Живу в порядочных, но в блатные не лезу. На «сходняке» буду присутствовать, но защитить обвиняемого не смогу. Неправильно поймут.

Остается один выход - обернуть понятия в пользу этого «смотрилы». Объяснняю майору: «Слушай сюда, начальник! Разборки не катят, если арестант сидит под крышей (ШИЗО, СУС, ПКТ, ЕПКТ). Также с него нельзя спрашивать долг, пока не выйдет. То есть, если посадить «смотрящего» за зоной в камеру, то его нельзя сместить или предъявить ему за проступки. Пока он чалится, и.о. «смотрящего» будет кандидат, который устраивает братву и администрацию. Управе объяснишь все как есть. Чтобы не возмущались - зачем их человека в карцере гноят. Тем более, раз «смотрилу» не успеют разгрузить, сидеть он будет вместе с блатными и сможет дальше сдавать их секреты. Через год все «косяки» этого идиота забудут. Выйдет в зону или переведете его в другое учреждение».

Майор очень доволен. Чтобы «закрыть» осужденного, особый повод не нужен. Еще «кум» не скажет начальнику о том, кто такое придумал. Все лавры себе припишет. В благодарность он предлагает мне много чая или сигарет с фильтром. Благодарю его и отказываюсь. Взамен прошу об услуге - в нашей спальной секции обитает «пассажир», который меня достал своим поведением. Вроде и не лезет ни к кому, но наглый, голосистый и храпит громко во сне. Вот бы его перевести в другой отряд. Куратор обещает сделать это сегодня же.

Интересуется, как меня обелить, чтобы подозрения не возникли - почему я в штаб ходил. Сегодня надежный дежурный. Пусть составит на меня рапорт за мелкое нарушение и посадит до прихода начальника в камеру, только в одиночную. Отдохну от перенаселенности. Майор звонит в дежурку. ДПНК велит прапору отвести меня в ШИЗО. Прапор не в курсе наших делишек, он мне сочувствует. Сижу давно, всех сотрудников знаю. Поэтому при водворении в «хату» меня не сильно шмонают. Не раздевают догола, не заставляют приседать. Слегка хлопают по карманам, не обращают внимания на часы, не переодевают в робу. Даже не замечают, что в камере откинута нара. Обычно с подъема до отбоя положено ее к стене пристегивать. Нарушителю полагается тусоваться на ногах по шестнадцать часов. Посаженных до прихода начальника еще и не кормят. Ну, до утра можно и потерпеть. Зато воздух относительно свежий. Только параша в углу слегка смердит, да запах поганой пищи в стены въелся. В заключении к этому привыкаешь и не обращаешь внимания.

Хочу спать!

Хотел выспаться, но покоя не дают блатные. Они слышали движение в коридоре и знают, что кого-то привели. Переговоры между камерами запрещены, но прапору по барабану. Сидит в своем отсеке и слушает радио. Если надоедим криками, включит динамики около камер, тогда переговоры станут невозможны. Хоть и не хочется, выхожу на связь - статус порядочного арестанта обязывает.

Представляюсь братве. Они тоже называют свои погремухи. Знакомые все лица. Рассказываю о том, что закрыли по беспределу. Долго материм ментов, потом пересказываю сидельцам свежие зоновские новости, отвечаю на вопросы. Люди сидят давно, соскучились по общению. А я, наоборот, от него устал. Потому специально ору громко. Наконец прапора достают наши вопли. Он делает замечание, мы не реагируем. Тогда вертухай врубает музыку. Спокойно ложусь на нары и собираюсь отдохнуть до утра. Часов в десять отпустят и объявят выговор. В отряде скажу, что начальник сутки ШИЗО не подписал.

Игорь Залепухин
По материалам газеты
"За решеткой" (№11 2009 г.
)​
 

Сейчас читают (Участников: 1, Гостей: 0)